Мир саги. Становление литературы - [42]

В современных изданиях отдельных саг об исландцах принято в предисловиях анализировать хронологию саги и сводить в хронологическую таблицу даты, установленные посредством такого анализа (например: рождение Гуннлауга — 984 г., переезд Гуннлауга в Борг — 999 г., поездка Гуннлауга в Норвегию — 1002 г. и т. д.). Кое-что в таких таблицах, конечно, просто догадка или допущение. Но такие таблицы все же удается составлять, так как в сагах об исландцах встречаются не только очень многочисленные датировки типа однажды утром, однажды вечером, на утро, на следующий день, через некоторое время, весной, той же осенью, через несколько зим и т. п., т. е. датировки, отражающие, так сказать, вечный аспект времени, но иногда и датировки типа в то лето, когда Эйрик Рыжий поехал, в Гренландию, в то время, когда Харальд конунг Прекрасноволосый завоевал власть в Норвегии, за четырнадцать зим до принятия христианства и т. п. Но, конечно, в сагах об исландцах никогда не встречаются датировки типа в 984 году, в начале десятого века и т. п. Наложение абстрактной хронологической сетки на события абсолютно чуждо сагам об исландцах. Таким образом, научный анализ, т. е. в данном случае составление хронологической таблицы событий, как это часто бывает, не только не помогает нам понять психологию анализируемого произведения, но, наоборот, затемняет ее. В сущности, накладывать хронологическую сетку на события в саге об исландцах — это все равно, что, иллюстрируя такую сагу, изображать ее героя сидящим в капроновой куртке на молнии за рулем гоночной машины.

Дело в том, что в сагах об исландцах время — неравномерный и непрерывный поток. Оно образует единство с событиями, неразрывно с ними связано, осознается только постольку, поскольку они происходят, существует только в них. Это очевидно из того, что в сагах об исландцах рассказывается вообще только о событиях, и даже не о всяких событиях, а исключительно о событиях, связанных с той или иной распрей, и никогда не описывается ни природа, ни быт, ни переживания персонажей, ни вообще ничего, что существовало независимо от событий. Не бывает в сагах об исландцах и сцен, с которых начинается действие. Такие вводные сцены обычны в романах. Но такие сцены подразумевают статическое описание, сделанное в определенный момент действия, и поэтому в сагах они невозможны. Характерно, что внешность действующих в саге лиц нередко впервые описывается перед важным событием в их жизни — сражением, поединком и т. п. Внешность человека оказывается как бы частью события. Характерно также, что если в саге оказывается изображенной одежда и т. п., то это, как правило, не то, что типично, а, наоборот, то, что отклоняется от обычного, т. е. представляет собой своего рода событие.

Если никаких событий не происходит, то в саге об этом иногда сообщается в трафаретных выражениях типа некоторое время было спокойно, год было спокойно, две зимы было спокойно, так что нечего рассказать, ничего не было, о чем можно рассказать, во время их пребывания там и т. п., но чаще вообще ничего не говорится: время как бы перестает существовать и снова возникает только со следующим событием. Так, например, в Саге о Ньяле, после того как Ньяль берет к себе на воспитание Хёскульда, время перестает существовать и снова возникает в следующем абзаце той же главы XCIV, когда Хёскульд уже оказывается взрослым и происходят события, в которых он играет важную роль.

Статические описания, которые отсутствуют в сагах об исландцах, подразумевают восприятие времени, более абстрактное, чем то, которое характерно для этих саг. Такие описания подразумевают способность сделать мысленно срез потока времени в любой его момент, независимо от того, происходит ли какое-либо событие в этот момент, и представить себе, что должно было наблюдаться в момент этого среза, другими словами способность осознать, что происходят не только события, но и все время что-то происходит, каким бы это что-то не было постепенным и незаметным. По-видимому, именно эта способность лежит в основе того, что называют исторической точкой зрения. В сагах об исландцах эта способность совершенно отсутствует. Впрочем, историческая точка зрения не всегда дается и современному человеку. Так, изменений, которые происходили не в результате событий и скачков, в сущности, не видят и те современные филологи, для которых художественность, научность, авторство и т. п. — это вечные и неизменные сущности.

Все, что изменялось не в результате событий или скачков, а постепенно и незаметно, например экономические или правовые отношения, семейный быт, хозяйство и т. п., т. е. все, что было только фоном для событий, отражено в сагах как бы телескопированным во времени, анахронистически, так, что в описании событий века саг проглядывают отношения или бытовые черты более поздней эпохи. В историческом романе сознательно воспроизводится определенная эпоха. Правда, психология персонажей в нем, как правило, современна написанию. В саге все телескопировано: и быт, и нравы, и право, и мораль, и психология. Сага похожа на геологическую породу, в которой отложения разных эпох сплюснуты вместе, и она так же отличается от исторического романа, как современный архитектурный памятник, построенный в стиле определенной прошлой эпохи, отличается от древнего памятника, много раз перестраивавшегося.