Мир Роджера Желязны. Лорд фантастики - [48]

Она не хотела кричать, но злость полностью овладела ею. Она ненавидела все и вся. Ненавидела Фэффи, за то что издох и оставил ее одну. Свою мать за то, что та умерла, когда Карин была такой маленькой. Своего отца, настолько поглощенного работой, что он никогда не замечал ее, не интересовался, что с ней происходит, ни разу не побеспокоился об этом спросить. Свою сестру, которая была старше, умнее, гораздо красивее и которая только использовала Карин, а в остальном относилась к ней так, будто Карин не существовало на свете. Она ненавидела мир, Вселенную, творца, который создал все это таким ужасным и оставил ее, одинокую и беззащитную, пока не иссякли силы выносить все это, и тогда она убила себя, чтобы в этом сумасшедшем доме, населенном злобными тварями, столкнуться с такими ужасами, перед которыми меркнет все, что она видела в реальной жизни.

— Ну, мэм, — протянул Билли в своей неспешной невозмутимой манере, — хотя в это и трудно поверить, но меня зовут — по крайней мере звали — Билли Бонни. Люди называли меня Кид.

— Трудно поверить? — переспросила Карин. Она рассмеялась долгим злым смехом, а отсмеявшись, вдруг поняла, что находится на грани безумия. — Трудно поверить? Господи Иисусе, почему, черт возьми, я не должна вам верить? А кто же тогда доктор?

— Ну, мэм, — опять затянул Билли, — он и при жизни был доктором, вот только использовал свою науку не для лечения. Он называл себя Джеком Потрошителем. И сейчас так себя называет.

Смех Карин оборвался, словно кто-то закрутил кран.

— О, Господи. — Она бросила взгляд на Кристал. — А она?

— Просто маленькая девочка, — нежно отозвался Билли. — Избита, изнасилована и в конце концов убита своим зверюгой-папашей.

— Что это за место? — прошептала Карин.

— Я называю его Местом Мертвых, — сказал Билли. — Сюда попадают все люди после того, как умрут, и перед тем, как их рассортируют и отправят дальше.

Она посмотрела на него.

— Но ты умер… — она подумала и поняла, что не знает, когда он умер, — уже давно. Почему ты еще здесь?

— У людей разные причины задерживаться здесь, мэм. Есть такие, для них много времени нужно, чтобы понять, куда их потом отправить. А есть такие, которым здесь нравится. Они охотятся на новичков, держат себя здесь вроде как королями, в основном из-за таких, как вы. Ну а третьи здесь задерживаются потому, что у них есть кое-какие делишки.

— Ты говоришь, некоторые охотятся на других из-за таких, как я?

— Да, мэм. Из-за самоубийц.

— Не понимаю.

— Так получается. Когда люди рождаются, у каждого есть определенное количество этой, я думаю, вы ее называете энергия, и они ее расходуют всю жизнь. Когда она кончается, они умирают. Все очень просто. Некоторые люди заболевают и расходуют свою долю быстрее, чем другие. Кого-то убивают, случайно или намеренно. Они тратят то, что осталось, когда, так сказать, оказываются здесь. Но самоубийцы… да, самоубийцы — это особая статья. У них энергия есть, да только она им вроде не нужна. Они отказываются от подарка. Когда они попадают сюда, люди вроде Чемберлена могут забрать ее себе, высосать из них и использовать для своих собственных целей. Они любят таких, как вы, особенно молодых. У вас ведь осталось лет сорок, а то и пятьдесят.

— Не меньше пятидесяти, — вставила Кристал.

Билли посмотрел на девочку.

— У этой малолетки особый талант. Она вроде как настроена на энергию. Она может видеть всякие вещи, например, такое разноцветное свечение вокруг вашего тела. Вот почему доктор любит, когда она крутится рядом.

— Я… — задуматься о том, что говорил Билли, было сейчас непереносимо. Чтобы не дать себе думать, она задала новый вопрос: — А ты?

— Я? — Кид попытался пожать плечами. — Как я уже говорил, некоторые люди живут здесь потому, что у них есть кое-какие дела. Что до меня, то я был не такой, как обо мне потом стали рассказывать. Я не убил ни двадцать, ни тридцать человек. Убивал, да, это точно. Может, и зря. Может, у меня на счету что-то такое, с чем я должен разобраться, чтобы двигаться дальше. Может, я просто не могу быть таким, как доктор, поэтому я застрял здесь, чтобы убедиться, что он не будет тут безнаказанно всех мучить и жить, как король над другими. Может, он и к Кристал относится чуть получше, потому знает, что я поблизости, и, хотя моя пушка не может отправить подонка в ад, где ему и место, она хотя бы может навредить ему достаточно, чтобы он меня боялся.

Карин припомнила боль, пронзившую ее, когда скальпель доктора рвал ее плоть, и поняла, что боль и в самом деле существует в этом мире.

— Но что случилось? — спросила она. — Почему ты оказался здесь?

Кид сокрушенно покачал головой.

— После того, как мы вывалились из окна, пока я стоял и смотрел, как ты убегаешь, доктор и его банда набросились на меня. И вот я здесь.

— Но может ли он повредить тебе… я хочу сказать, я знаю, что он может сделать тебе больно. Но может он, ну… — она не знала, как задать вопрос.

— Убить его? — раздался за спиной голос.

Карин резко обернулась и увидела Чемберлена, стоявшего в дверном проеме. За его спиной толпилась свита.

— Почти, — сказал доктор. Впервые она видела его таким, какой он был на самом деле. Он сбросил все свое великолепие, которое напустил на себя, чтобы одурачить и завоевать ее. Это был маленький человечек с темными грязными волосами и лицом безумного грызуна. Глаза у него были дикие, зубы желтые и кривые. На нем была грязная одежда, от которой исходил запах крови и страданий. — Я могу заставить его чудовищно страдать. Я могу разрезать его, вытащить кишки и пировать его внутренностями, и все это проделать так, что пройдет много-много времени прежде, чем мальчик Билли вновь начнет досаждать мне.