Мир растений: Рассказы о кофе, лилиях, пшенице и пальмах - [77]
Местные жители так привыкли видеть испанский мох на ветвях дуба и кипариса, что без его серебристого покрывала деревья кажутся неестественно нагими (как пастор в нижнем белье!). И вдруг в 1968 году вся эта лесная сказка стала рушиться, исчезать. Испанский мох заболел. К 1970 году болезнь охватила громадную площадь. От Вирджинии до Флориды. Прядь за прядью засыхают серебряные ниточки. Становятся невесомыми. Коричневыми, как побитая морозом ботва картофеля.
Поклонник и знаток испанского мха А. Карр попытался выяснить причину: гриб или вирус? Точно определить не удалось. Но тот или иной паразит, сорвавший лесную декорацию, мог так размножиться только потому, что тилландсия ослаблена. Чем? Загрязнением воздуха на Юго-Востоке США. В том, что это так, А. Карр почти уверен.
Справедливости ради нужно оговориться, что сам испанский мох разросся в небывалых размерах не без участия человека. В девственных лесах из магнолий и лаврового дуба, где темно круглый год, для тилландсии почти нет места. Когда вырубили девственные чащи, остался лишь дуб. Тут и разросся испанский мох. Его мелкие семена снабжены летучками. Летят далеко.
Но беда в том, что цветет тилландсия редко. Не каждый год. Одно растение-ниточка дает всего один цветочек. Цветок приносит 13 семян. Небогато. По сравнению, скажем, с пастушьей сумкой, у которой 75 тысяч на одно растение, это величина ничтожная. Поэтому у тилландсии возник другой, совершенно необычный способ расселения.
Ее нити некрепко сидят на ветвях. Дунет Эол, легко сорвет серебряные нити и пошвыряет на землю, как плохо прицепленное на веревках белье. Вся почва в дубняке тогда покрывается серым налетом, словно выпал вулканический пепел. Если же налетит ураган, пряди испанского мха взметнутся в воздух, поднимутся высоко над лесом и в объятиях вихря промчатся над полями, лесами, пересекут границы графств, штатов и государств. По крайней мере, доподлинно известно, что во Флориду пряди мха занесло с островов Карибского моря. Недаром же трассы ураганов на юге Северной Америки в точности совпадают с расположением крупных зарослей тилландсии.
Чтобы не сложилось о роде тилландсии неправильного мнения, добавим: не все виды ее висят на ветках елочной канителью. Есть такие, что растут обычными кустиками на земле. Такова тилландсия Вердерманна в безводной пустыне на чилийском севере. Подобно испанскому мху, корни ее служат целям, пока мало известным. Воду же, которой в сухом песке почти нет, получает из туманов, ночью. Пробовали взвешивать: к утру вес кустиков прибывает, к вечеру падает. Из огромной армии цветковых растений только тилландсии — настоящие растения туманов. Других пока не обнаружили.
Пуйя
В королевском ботаническом саду Кью возле Лондона есть картинная галерея М. Норт. Норт — художница. Ее имя мало известно живописцам, зато ботаники с ней отлично знакомы. Все свои полотна, а их несколько сотен, она посвятила растениям. Колесила по всему свету, выискивая самые редкие деревья и травы. Рисунки делала с такой тщательностью, с такой точностью, что иной раз ботаники могли не ехать за тридевять земель. Описывали новые виды, сидя в картинной галерее.
На закате своих дней Норт услышала о пуйе. Пуйя росла за океаном, в далекой Южной Америке. В Центральных Андах. Пуйя — гигантская трава. Как огромная голубая свеча. В рассказах о ней быль перемешивалась с небылицами. Говорили, что время от времени она самовозгорается, но выходит из огня невредимой. Что соцветие блестит, как закаленная сталь. Что зацветает позже всех трав в мире — после 150 лет. И что это самая могучая из трав планеты.
Художница страшно разволновалась. Такого в ее коллекции не было. А что, если махнуть в Анды? Правда, годы уже ушли. Недуги стали посещать все чаще. Сдали нервы. Глухота.
Но упустить такую возможность? И, махнув рукой на болезни, отважная старушка понеслась через океан на встречу с голубой травой. Не только океан предстояло пересечь (в 1884 году — путь не близкий!). В Анды нужно было подниматься на высоту в 4 тысячи метров, без троп и без дорог, чтобы достичь горной пустыни — пуны.
Добралась-таки. С мольбертом и красками. Верхом на муле. Была вознаграждена за храбрость. Перед ней на крутом склоне, среди кактусов и высохших грубых трав, возникло голубое сияние. Огромное, в три человеческих роста растение. Обугленный черный ствол. На нем розетка из сотен кинжально-острых листьев. Еще выше — трехметровый султан соцветия. В лучах заката он отсвечивал странным металлическим блеском. Рассмотрела внимательнее.
Стебель только кажется обгорелым. На самом деле покрыт остатками отмерших листьев, как бывает у пальм. Только остатки эти как черные струпья. Соцветие производит впечатление металлического из-за голубоватого оттенка цветков.
Удивилась, что две трети цветков бесплодные. Зато остальные давали золотую пыльцу и обильный нектар. Вокруг соцветий вились крупные мотыльки, а на стволе висели их десятисантиметровые коконы. В таком виде альпийская пуйя и дошла до наших дней. В картинной галерее М. Норт она значится под номером 25. Подпись гласит: «Голубая пуйя и мотыльки».
