Мир приключений, 1977 - [15]

— Ладно, — выдавил он. Почесал затылок и уже решительно бросил: — Пошли!

Теперь лейтенант и радист ползли впереди, а Семей с мальчиком — за ними. Мальчик скоро устал, хотя и не подавал виду, но Семен заметил это и по его частому дыханию, и по взмокшему вихру. Этот вихор особенно растрогал Семена, он был таким аккуратным, будто парня корова лизнула. Опять вспомнилась деревня, теперь уже и свое босоногое детство, но Семен отогнал эти некстати нахлынувшие воспоминания. Сделав небольшую остановку, Семен заботливо наставлял мальчика:

— Ты не шибко пригибайся, и так не видно в траве-то. Ты на локтях да на коленках старайся, так малость полегче и побыстрее.

Однако сам же вскоре прижал мальчика к земле, заметив, что лейтенант и радист поползли осторожнее, с оглядкой. Они были уже метрах в тридцати-сорока от вершины кургана и, видимо, опасались, как бы не напороться на немцев.

Однако все обошлось благополучно; на вершине кургана никого не оказалось, вся она была исклевана снарядами и минами. В одной из воронок на скате, обращенном к немецкому переднему краю, и укрылись лейтенант Дроздов и матрос Тихонов, а Семен Никифоров с мальчиком притаились по эту сторону. Семену тут и полагалось быть: в случае выхода из строя рации он должен был флажным семафором передавать данные на эсминец. Семен показал мальчику этот эсминец: маленький, будто игрушечный силуэт, неподвижно застывший в зелено-голубой чаше залива. Погода стояла тихая, солнечная, видимость была хорошей, и на эсминце можно было различить фигурки людей и даже бортовой помер, выведенный белой краской по носовой части корпуса: 23.

Вынув из-за пазухи флажки и положив их под бок мальчику, Семен сказал:

— Лежи тут тихо, не высовывайся, — и осторожно пополз на вершину кургана. С нее хорошо был виден лежащий километрах в полутора лесок, в котором, наверное, и укрывалась немецкая батарея. К опушке леса жалась небольшая деревенька, от нее осталось всего три или четыре целых избы, остальные были разрушены пли сожжены, улицу обозначал лишь нестройный ряд печных труб, могильными крестами торчавших над закопченными фундаментами.

— Это наша Васильевка, — пояснил мальчик.

Семен и не слышал, как он подполз, и сердито зашипел:

— А ну марш назад! Я что тебе велел?

Мальчик отполз назад и притаился в траве.

Тихонов развертывал рацию. Пока он наладит связь с эсминцем, а лейтенант произведет все расчеты, пройдет минут десять. «Пожалуй, успею покормить мальчонку, а то ему на обратный путь силенок не хватит», — решил Семен и сполз с вершины кургана. Развязав мешок, достал хлеб, банку консервов, открыл ее и предложил мальчику:

— На-ка, перекуси.

По тому, как жадно мальчик набросился на еду, Семен догадался, что он голодает давно. «Много давать нельзя, а то как бы заворот кишок не случился», — подумал Семен и посоветовал:

— Ты не торопись, прожевывай хорошенько. Тебя как звать-то?

— Колькой. Васильев — фамилия. У нас в деревне почти все Васильевы; может, поэтому она так и называлась.

— Ну, а я, стало быть, Семен Никифоров. Лет-то тебе сколько?

— Тринадцать.

— Ишь ты! А на вид никак не дашь. Отощал ты, брат. Ну ничего, вот придем на эсминец — откормишься. У нас на корабле еда первоклассная. По военным временам, конечно. Погоди-ка…

Из воронки, где укрылись лейтенант Дроздов и радист, послышался треск и писк рации, и Тихонов доложил:

— Товарищ лейтенант, связь есть!

— Добро, — отозвался лейтенант. — Только вот батарею не вижу. Боюсь, что на карте она нанесена неточно, да и переместиться могла. А она, как назло, молчит. Ну-ка передай, чтобы попросили пехоту малость пошебуршить, авось откликнется батарея, тут мы ее и засечем поточнее.

Тихонов послал в эфир длинную очередь точек и тире. Прошло еще минут пять, и на нашей передовой зашевелились, на флангах закашляли пулеметы, и тут же из леска пыхнул дымок, над курганом прошелестел снаряд, а уж потом от леса докатился раскатистый звук, вслед за ним со стороны нашей передовой донесся глухой взрыв.

«Фугасными садит», — отметил про себя Семен и пополз к вершине кургана, чтобы быть поближе к Дроздову, на голосовую связь. Лейтенант, положив на колено планшетку, что-то высчитывал, потом, еще раз взглянув через бинокль на лес, стал передавать исходные данные для стрельбы.

Первый залп лег с перелетом. Никифоров догадался, что лейтенант положил этот залп с перелетом умышленно, потому что если бы случился недолет, то снаряды легли бы как раз на деревню.

— Меньше два! Правее десять! — крикнул лейтенант, и Тихонов повторил уже открытым текстом:

— «Тайфун», я — «Траверз». Меньше два, правее десять! Как меня поняли? Прием.

Видимо, его поняли, уже вторым залпом немецкая батарея была накрыта, и началось поражение на одном прицеле. Темп стрельбы был высокий, над лесом непрерывно стоял столб огня и дыма, взлетали вверх обломки деревьев и тяжелые комья земли. Один раз высоко в небо взметнулось колесо, должно быть от пушки, оно долго крутилось там, будто скатывалось по краю вспухавшей на горизонте темной тучи.

— Никифоров! — окликнул Семена лейтенант. — Забирай мальчишку и ползите к берегу, а то немцы, наверное, догадались, что где-то есть корректировочный пост, и могут сюда нагрянуть. Видишь, зашевелились?