Мир приключений, 1956 - [350]

— Вот таким вы мне больше нравитесь! — воскликнула Надя. — Что это вас так взбудоражило, Михаил Дмитриевич?

— Я только сейчас это понял… В комнате Комарова висит несколько фотографий. На одной из них Ольга, ей лет пятнадцать—шестнадцать. Она снялась с матерью, в белом, еще коротком платье, через плечо переброшена коса… Такое ясное, чистое лицо с чуть озорной усмешкой. Я долго его не забуду… — Капитан помолчал, глядя, как Надя взбалтывает раствор в пробирке, и продолжал: — Мать смотрит на Ольгу так, как могут смотреть только очень счастливые матери… К Новому году — вы слышите, Надя? — она ждала дочь с мужем к себе, готовилась. И вот…

Надя поставила пробирку в штатив, взглянула в глаза Мозарина.

— Понимаю вас, Михаил Дмитриевич! Всем сердцем понимаю…

— Наденька, — проговорил он, вставая, — ведь это наша чудесная молодая женщина! Наша! Я видел на фронте, на что способны такие, как она. Я разоблачу преступника, чего бы это ни стоило!

Надя молча пожала ему руку.

Начальник научно-технического отдела приказал Корневой срочно заняться одеждой тренера. Она тщательно осмотрела сквозь сильную лупу лыжный костюм и шлем. На них не было ни капельки крови, но это противоречило характеру преступления, которое, судя по найденной одежде Ольги, не было бескровным. В темной комнате Надя положила под широкий абажур кварцевой лампы спортивную куртку, шаровары, шлем, осветила их ультрафиолетовыми лучами, которые поглощаются даже невидимыми глазу следами крови. Действительно, внизу шаровар, в складках и швах Корнева обнаружила под облучением много бархатисто-коричневых пятнышек. Для девушки стало ясно, что Комаров замывал в этих местах кровь.

Из беседы с Мозариным она сделала вывод, что преступник очень хитер: он будет всячески изворачиваться, чтобы отвести от себя любые улики. Обшив белыми нитками те места, где происходило отсвечивание, девушка вырезала крошечный кусочек синей байки. Она опустила его на стеклышко, смочила каплями едкого калия и сернистого аммония, покрыла кусочек другим стеклышком. Положив под микроскоп, заметила бледно-розовые комочки. Посмотрев на тот же кусочек в микроспектроскоп, она увидела характерный спектр крови.

Но ведь эта кровь могла принадлежать и животному? Корнева вырезала другой, обшитый белыми нитками кусочек из шаровар, положила его в пробирку и залила физиологическим раствором. Проба на белок дала положительный результат. Через несколько часов с помощью особой сыворотки она убедилась, что такой белок может содержаться только в крови человека. Но ведь и теперь у спасающего свою шкуру преступника могло найтись возражение. “Да, — скажет он, — возможно, что на шароварах и шлеме была кровь: когда я ехал на лыжах, то налетел на сучок и поранил лицо”. Словом, оставался последний завершающий штрих: надо точно доказать, что кровь на костюме тренера — кровь его жертвы. Для этого нужно определить группу крови. Если она совпадет с группой крови Ольги Комаровой, в руках у Мозарина будет главная улика. Положив в пробирку кусочек байки, Корнева налила туда агглютинирующую сыворотку.

Девушка так погрузилась в работу, что вздрогнула, когда раздался телефонный звонок. Она сняла трубку и услыхала голос начальника. Он приказывал ей немедленно выехать в Покровское-Стрешнево.

— А что случилось, товарищ полковник?

— Нашли Ольгу Комарову, — ответил тот.

8

Монтеры привели Воронова с Громом туда, где утром они набрели на одежду Комаровой. Лейтенант надеялся, что собака отыщет еще какую-нибудь вещь, не замеченную монтерами, и от нее поведет по следу. Одежда, найденная утром, уже была захватана руками разных людей и не могла даже медалиста Грома навести на след.

Воронов шаг за шагом обыскивал местность, но собака не находила ни одной новой вещи. Проводник вернулся к милицейскому автомобилю, поел, а овчарку не накормил: она приучена есть только в своей клетке, в своей миске, придирчиво проверенные ветеринаром порции. Лейтенант рассудил, что, пожалуй, имеет смысл объехать местность на машине и начать поиски с опушки леса.

Спустя два часа собака нашла батистовую блузку. Воронов приказал овчарке:

— След!

Собака стала жадно втягивать запах, идущий от блузки, и быстро пошла вперед, туго натягивая поводок и обнюхивая снег. Вдруг она остановилась, потом описала круг и вильнула в сторону.

— След! — строго приказал лейтенант.

Гром обогнул одинокий пень, снова напал на след и опять повел за собой своего проводника, единственного человека в мире, которому он подчинялся. Через пятнадцать минут возле небольшого сугроба Гром стал скрести когтями снег и отрывисто лаять. Воронов приказал собаке сидеть и погладил ее по голове. Шофер принес лопаты. Воронов вместе с шофером-сержантом стали копать снег и обнаружили труп Ольги Комаровой.

Ночь уже спускалась на Покровское-Стрешнево, из-за тучи выглядывала темно-рыжая луна. Невдалеке, как часовые, стояли высокие, занесенные снегом сосны; дальше, насколько охватывал взгляд, тянулась ровная поляна, обрывающаяся оврагом, над которым высился коренастый великан дуб. Вокруг было торжественно и тихо. Далеко-далеко возник и пропал одинокий, отрывистый гудок паровоза.