Мир приключений, 1928 № 11-12 - [4]
— Но разве такая богатая культура не сохранила письменных свидетельств о своем прошлом? — спросил я.
— У нас в руках есть много таблиц с письменами. Возможно, что они таят в себе ключ к еще более необычным и неожиданным заключениям, чем те, которые делали мы. К сожалению, они еще не расшифрованы. То, что мы знаем об отдельных знаках их письма, дает очень интересную страницу в истории его развития. Мы видим, как упрощали критяне иероглифическое письмо, сводя его к линейному.
Ленчицкий острием своей палки провел по слою хвои. Вот смотри: иероглиф — голову быка с недоуздком
Иероглиф древней двери критян
Иероглиф Египетский
Критский иероглиф
Славянское
Лежащий у ног Ленчицкого пинчер сорвался с места и, безжалостно разрушая иероглифы, бросился за зеленой ящерицей, неосторожно влезшей на большой камень, похожий на мозаику от покрывавших его лишайников самой разнообразной формы и цвета. Ленчицкий добродушно рассмеялся.
Моему Доби надоели наши упражнения в критских письменах. Я его не раз морил скукой, изучая иероглифы на стенах дворцов.
Доби, услыхав, что говорят о нем, примчался обратно и, шумно дыша в лицо хозяина, глядел на него преданными глазами. Юрий любовно притянул к себе его морду.
— Это мой верный товарищ, не будь его, — уж не знаю, как я выпутался бы из неприятной истории тот раз, когда нашел перстень.
— Ну, рассказывай свое приключение, — повторил я, — но и о раскопках тоже рассказывай. Все, что я слышу от тебя, так ново, интересно, что самая смелая фантазия не выдумает чего нибудь более яркого.
— Ты прав, — с увлечением подхватил Ленчицкий, — перед нами из прошлого встает изумительно-богатый, красочный самобытный мир. Я присоединился к экспедиции Эванса в товремя, когда все наиболее существенное в Кносском дворце и в Тиринфе было раскопано. Когда впервые по узкой галлерее, крытой ложным сводом, я вошел во внутренний дворик, окруженный полуразрушенной колоннадой, а оттуда по двум узеньким ступенькам в переднюю дворца, где сохранился великолепный алебастровый фриз с синими стекляными вставками, передо мной начала раскрываться страница за страницей одна из сказок Шахерезады.
Представь себе вход — из колонн оригинальной формы, узких у основания, широких кверху. Наверху на них упирался массивный портал с алебастровым фризом, пол в мегаронах[1]) и в тронном зале тщательно был росписан под ковры. Черные, двойные линии пересекались, оставляя белые пролеты с крапинками и без них. Стены были выштукатурены и покрыты цветным геометрическим и растительным орнаментом. Выше идут прекрасные фрески, исполненные клеевыми красками и передающие сцены охоты, религиозные и другие. Освещались эти залы через особые помещения — световые колодцы — и через отверстия под потолком между перекрещивающимися балками потолка и стен. Позже в античных зданиях наверху стали помещать карниз, который по своему рисунку напоминал балки и промежуточные световые отверстия.
В Кносском дворце было не меньше двух этажей с мужской и женской половиной. Они соединялись широкими лестницами с колоннадой. Во дворце были ванные комнаты, остроумно устроенная канализация. В длинный боковой корридор выходил целый ряд небольших помещений, где стояли огромные глиняные сосуды — пигосы, служившие для хранения припасов, а углубления в полу, выложенные цинком, предназначались для хранения более ценных предметов. Здесь же найдено было огромное количество глиняных дощечек с письменами.
Под входом во дворец Кносса и под самым дворцом находился ряд подземных камер с очень запутанной корридорной системой — Кносский лабиринт Гомера, из которого Ариадна вывела Тезея.
Во внутреннем дворике найдены были широкие лестницы, которые казалось, никуда не вели. Это был зародыш театра. Действие происходило посредине двора, публика смотрела, сидя на широких ступеньках Этих лестниц. Самый большой праздник у критян был весной. Он посвящался возрождавшейся Матери — Земле. Во время его устраивались хороводы, качели, имеющие значение очищения воздухом. Жилища украшались цветами и зеленью. Вот откуда ведут свое происхождение наш зеленый праздник, обычай водить хороводы, качели.
Среди прекрасных фресок, украшающих стены дворца, меня особенно привлекала «дама в голубом», как прозвали ее. Представь себе молодую женщину-полуребенка. На ней одет темно-красный корсаж, плотно охватывающий талию, с высоким воротником Медичи. Грудь обнажена. От талии падает вниз пышными воланами голубая юбка, расшитая золотыми блестками и разноцветными поперечными полосами. Кокетливое личико девушки, с большими черными глазами, утопает в кудрях. Они текут по плечам свободными прядями, подобранными сзади в шиньон с локонами, их придерживает золотая повязка. В ушах большие спиральные серьги, украшенные жемчугом. С лукавой улыбкой девушка держит в вытянутой руке маленькую шкатулочку. На пальце у нее вот такой перстень, как мой.
