Мир приключений, 1927 № 10 - [19]

Потом некоторое время тропинка идет виноградниками и, наконец, у самого уже подножья Кастель входит в прекрасный буковый лес. Там — толстые, седые стволы, приятная тень, а между ветками мелькает синяя-синяя стена моря и, чем выше поднимаешься, тем выше вырастает эта переливающаяся чешуйчатой рябью хрустальная стена.

Среди деревьев всюду разбросаны огромные камни — трахитовой, когда-то изверженной породы, а также серовато-зеленоватая порода, отложившаяся поздней уже, в эпоху, когда на этом месте был океан.

Гору Кастель называют еще малым Аю-Дагом. Геологически эти горы одного происхождения, но по внешнему виду они, действительно, имеют много общего. Только, если Аю-Даг — это медведь, спустившийся с гор и пьющий воду, то Кастель — это медведь уже напившийся и отдыхающий, повернувшись к морю своим широким крупом. Высшая точка горы находится в южной ее части, над самым морем, и спуск с нее к берегу очень крут, понижается отлого и голова медведя лежит уже на отрогах Бабуган-Яйлы. Вся гора покрыта лесом и издали кажется кучей пушистого мха.

Тропинка, по которой мы двигались, идет сначала вдоль по склону, на север поднимаясь очень постепенно, и только уже почти у самого гребня горы сворачивает к вершине. По высоте Кастель не велик: всего 207 саж… От Алушты же до вершины около пяти верст. Мы шли быстро и покрыли это расстояние в один час.

Ахтем подвел меня к самому кратеру, похожему на огромную воронку от взорвавшегося снаряда, и показал тропинку, по которой он спускался с коровой. Эта тропинка шла частыми зигзагами между кустами и деревьями и скоро терялась из виду. Верхняя ее часть тоже была плохо видна, так как она шла там по голым камням.

Оглядевшись, я восстановил в памяти рассказ Ахтема и, присев на камень, стал соображать.

Как рассказывал Ахтем, Арифов, поднимаясь с ним на гору, говорил, что ему в этот день нужно поспеть в Партенит, за посудой из-под проданного вина. Следовательно, он спешил и, конечно, должен был избрать для спуска самую короткую тропинку. Мне хорошо знакома топография местности и я знал, что короче пути в Биюк-Ламбат и в Партенит, чем эта тропинка, нет.

Предположение Ахтема, что Велли подшутил над ним, мне казалось совершенно необоснованным, так как, во-первых, я знал Арифова, как очень серьезного татарина, а, во-вторых, такой поступок нарушил бы неписанный, но свято исполняемый горный закон. На подобную «шутку» был бы способен русский, татарин же никогда не станет заставлять зря волноваться своего товарища и, тем паче, не станет отрывать людей от работы, чтобы они искали его.

Нет, без сомнения, Арифов начал и до самого своего исчезновения продолжал спускаться по этой тропинке следом за Ахтемом. Мог ли он свернуть по дороге в сторону? Трудно предположить. Зачем? Если для того, чтобы сократить путь, то это только можно сделать там, где голое место, где нет кустов, которые почти все в Крыму колючие и всем им одинаково подстать имя «держи-дерево». Сокращать же путь по голым каменным россыпям опасно, так как легко поскользнуться и упасть, и, кроме того, это верный способ обсыпать тропинку и сделать в конце концов ее непроходимой. Татары слишком дорожат своими горными дорогами, и я сколько раз был свидетелем, как проводники воевали с русскими туристами, не желавшими аккуратно следовать всем извилинам тропинки.

Итак, Арифов пропал на узкой полосе земли, спускающейся зигзагами от вершины горы до первой ровной площадки. По ведь вчера, в продолжение нескольких часов, все здесь обшаривали и ничего не нашли. Однако пропавший татарин должен быть здесь. Хотя бы потому, что его нет там, где он мог бы быть, а во всех других местах он быть не может. Эту загадку я решил разгадать во что бы то ни стало. Меня охватило даже какое-то остервенение, и без Арифова, живого или мертвого, я решил горы не покидать.

Сломав себе кизилевую палку, я медленно спустился по тропинке, ощупывая каждую пядь земли, вглядываясь в кусты и то и дело останавливаясь и возвращаясь по своим следам обратно. Ахтем шел сзади и рассказывал мне про каждый изломанный куст, про каждый след на траве, про каждый сдвинутый камень — кто и когда это изломал, примял или сдвинул. Оказалось, что все это сделали во время поисков, а до того здесь все было в нормальном состоянии.

Также старательно я ощупал и обнюхал площадку, где останавливался Ахтем с коровой, чтобы убедиться, что Арифов не мог здесь обогнать Ахтема и пробежать дальше вниз незамеченным. Заставив Ахтема снова рассказать мне всю историю, я полез обратно в гору. На всем своем протяжении тропинка была вполне крепка и предполагать под ней какую-нибудь западню не приходилось.

Тебе, наверное, нелепой кажется и самая мысль о западне, но, дорогой мой, ведь я же знал, что Арифов летать не умеет, на земле его нет, значит, он мог быть только под землей. И, как увидишь дальше, мои предположения сбылись.

По каким образом найти то место, где Арифов провалился сквозь землю? Долго я ломал себе голову, и внезапно дикий, и в то же время блестящий план мелькнул в голове.

— Где вы нашли корову? — спросил я Ахтема.

Он показал.