Мир приключений, 1918 № 01 - [6]

— Ты была вчера въ театрѣ?

— Далѣе.

— Ты уронила афишу.

— Не думала, — сказала маска, опуская руку Н — на и отходя въ сторону. — Ты принимаешь меня за другую.

— Я беру тебя за ту, которую боготворю, которой взглядъ для меня жизнь и смерть… Постой, выслушай…

— Здѣсь не мѣсто.

— Теперь или никогда! Рѣши, рѣши мою участь! Скажи да или нѣтъ. Твои дѣла…

— Кстати о дѣлахъ. Я имѣю къ тебѣ просьбу.

— Могу ли я въ чемъ-либо отказать такой любезной маскѣ.

— Но помни, что слово, данное въ маскарадѣ, свято!

— Приказывай.

— Ты сдѣлаешь?

— Непремѣнно. Если только дѣло возможное, такъ оно сдѣлано; а если невозможное… то оно сдѣлается.

— Я принимаю участіе въ одномъ человѣкѣ, котораго судьба въ твоихъ рукахъ.

— Кто онъ, и чѣмъ могу доказать тебѣ мою преданность?

— Доставь С — ну мѣсто, которое онъ ищетъ.

— С — ну? Ты развѣ знаешь С — на?

— Жена его подруга моего дѣтства; мы вмѣстѣ учились.

— Я этого не зналъ.

— И вѣрно потому былъ къ нем) часто несправедливъ?

— Ты думаешь?

— Да!

— Но я никогда у тебя не встрѣчалъ его?

— Обстоятельства. Ты знаешь, въ какомъ несчастномъ положеніи онъ находится.

— Онъ самъ виноватъ. Вы его не знаете, княгиня! Онъ мнѣ врагъ. Онъ много сдѣлалъ мнѣ зла, и я имѣлъ полное право отмстить ему тѣмъ, что онъ для меня готовилъ.

— Мнѣ до этого дѣла нѣтъ. Я этого желаю; я васъ объ этомъ прошу.

— Но… это невозможно.

— Такъ прощайте, мой обожатель.

— Постойте! Вы сердитесь?

— Ваша преданность очень, очень разсудительна.

— Но вы не знаете, чего просите.

— Довольно, что я прошу, и что моя просьба отвергнута; теперь я никому не повѣрю.

— Извините; я вамъ сказалъ, что если дѣло невозможное, то оно сдѣлается… А ежели я исполню ваше желаніе, то повѣрите, что я готовъ для васъ жертвовать всѣмъ, даже своимъ благомъ?

— Повѣрю.

— И не станете болѣе убѣгать меня?

— Не стану.

— И я найду въ васъ ту же благосклонность безъ маски, какъ и въ маскѣ.

— Обѣщаю.

— А онъ?

— Онъ? Такіе люди необходимы для разъѣздовъ изъ театра.

Дальскій засмѣялся.

— Такъ я могу обрадовать мою пріятельницу счастливою вѣстью?

— Можете.

— Бѣдная Александрина, какъ она будетъ рада! Чѣмъ мнѣ доказать теперь мою признательность?

— Подарите мнѣ эту ленточку.

— Съ удовольствіемъ; черезъ нее я узнала доброту вашего сердца.

— А для меня она будетъ залогомъ моего счастья и доказательствомъ вашей благосклонности.

— Когда же увижу въ газетахъ доказательство, что вы дорожите моимъ одобреніемъ? Надѣюсь, на второй недѣлѣ поста. Я васъ жду. Теперь оставьте меня; за нами наблюдаютъ.

И точно, графъ Т***, казалось, не спускалъ глазъ съ дамы, съ которою говорилъ Дальскій. Дальскій поспѣшилъ къ графу.

— Весело ли вамъ графъ?

— Напротивъ, я скучаю. Преглупая выдумка эти маскарады.

— Не говорите этого, — отвѣчалъ Дальскій. — Суетливое, пестрое сборище имѣетъ большія преимущества передъ форменнымъ баломъ. Нелійя себѣ представить, сколько тутъ созрѣваетъ важныхъ событій, счастливыхъ послѣдстій!..

— Неужто вы и въ маскарадѣ находите дѣловую цѣль?

— Большую, важную! Маскарадъ вѣрный источникъ правды; маска лучшій проводникъ горькой истины, или тайнаго чувства, которыя не смѣютъ или боятся показаться на глаза. Признанія, мнѣнія, просьбы, обвиненія, все можно смѣло высказать подъ маской…

— Съ кѣмъ вы разговаривали?

— Не знаю… Маскарадъ обнаруживаетъ всѣ тайныя отношенія людей, сближаетъ состоянія, доставляетъ неуловимый нигдѣ случай къ объясненіямъ...

— Вы долго разговаривали съ вашей маской?

— Не очень… Приводитъ въ ясность самыя скрытыя мнѣнія людей о людяхъ…

— Вы скрываете. Это была княгиня!

— Не думаю… Объясняетъ много непонятнаго для насъ въ обыкновенныхъ сношеніяхъ лицъ…

— Но гдѣ же цѣль дѣловая? До сихъ поръ я вижу только интригу.

— А просьба? А участіе, принимаемое нѣкоторыми лицами въ дѣлахъ, другихъ лицъ?., Наблюдатель можетъ почерпнуть въ маскарадѣ весьма важныя свѣдѣнія для пользы отечества…

— Желаю вамъ отъ души успѣха и хорошихъ свѣдѣній для пользы отечества, — сказалъ графъ, отходя, и скрылся въ толпѣ.

Между тѣмъ Н — нъ подошелъ къ маскѣ, которая обратила было вниманіе осторожнаго Дальскаго.

— Княгиня, это вы?

— Да, да, я. Пожалуйте, не интригуйте меня; дайте руку и проводите меня скорѣе до подъѣзда.

— Зачѣмъ же вы пріѣхали на маскарадъ?

— Такъ. Всѣ ѣдутъ.

— Съ кѣмъ вы это разговаривали?

— На что вамъ?

— Ага, видите, у васъ есть секреты?

— Можетъ быть.

— Что это у васъ за ленточка?

— Отводъ отъ докучливыхъ людей.

— Подарите мнѣ ее.

— На что она вамъ?

— Для вдохновенія.

— Возьмите. Великому поэту ни въ чемъ не должно отказывать. Кстати, когда будете вы читать мнѣ вашу новую поэму?

— Когда прикажете.

— Хотите ли, на второй недѣлѣ поста. Я на первой говѣю.

— Слушаю.

Они спускались по лѣстницѣ, на которой стояли многіе въ ожиданіи своихъ экипажей, кто въ маскѣ, кто безъ маски, кто смѣясь, кто зѣвая. Жандармъ прокричалъ: «Карета княгини В***».

Дальскій оглянулся, бросилъ жадный взглядъ на руку княгини; сердце его забилось, глаза заблистали; онъ поклонился.

— Довольны ли вы маскарадомъ? — спросила она, порхнувъ мимо его.

— Чрезвычайно! — отвѣчалъ Дальскій.

Княгиня была уже далеко.

Le masque tombe, l’homme reste.

Прошла и первая недѣля поста.

Въ гостиной княгини В*** сидѣло нѣсколько мужчинъ, поглядывая съ нетерпѣніемъ то на дверь въ столовую, то на часы на каминѣ. Наконецъ, звонокъ въ прихожей прозвенѣлъ. Явился. Н — нъ. Всѣ пошли въ столовую. Послѣ обѣда, въ гостиной княгини остались одни приверженцы поэзіи и сама хозяйка. Н — нъ читалъ имъ, но читалъ вяло, протяжно, безъ одушевленія. Графъ Т*** зѣвалъ. Княгиня вышивала и дарила поэта краснорѣчивымъ молчаніемъ. Доложили: Петръ Ѳеодосьевичъ Дальскій!