Мир под кайфом. Вся правда о международном наркобизнесе - [6]
«Интересно, что, когда в семидесятых-восьмидесятых появились эти ярди, они стремились создать себе имидж таких гангстеров, плохих парней, — рассказывал мне позже мой приятель Падди. — Местные дилеры, конечно, испугались: людей находили в темных переулках со вспоротыми животами и тому подобное. Но затем из-за этой репутации круг замкнулся: теперь копы останавливают машины с черными парнями только потому, что они черные. Это самая настоящая расовая дискриминация из-за того, что случилось тридцать лет назад. Так что теперь им с наркотиками никто не доверяет. Сейчас гораздо проще быть преступником, если ты белый».
Со стороны шмон может показаться небольшим неудобством. Но когда подвергаешься ему каждый день, это влияет на твое отношение к полиции и восприятие своего места в обществе. Это несправедливо. Несправедливость порождает подозрительность, а подозрительность порождает неприязнь.
В 1981 году полицейский в Брикстоне бросился на помощь чернокожему парню, которого пырнули ножом. Но хорошие поступки не остаются безнаказанными, и копа тут же окружила агрессивная толпа, уверенная, что это он напал на парня. Беспорядки продолжались еще два дня; сотни людей получили ранения. Инициированное государством расследование выявило, что до состояния бесчинствующей толпы афро-карибское население Брикстона довели бесконечные досмотры и избиения ни в чем себе не отказывающими полицейскими.
Тридцатью годами позже сотрудники лондонской полиции застрелили Марка Даггана — как они утверждали, бандита, спешившего на разборку. Убийство Даггана, хоть ангелом он и не был, вызвало много подозрений. Бурные протесты возле Тоттенхэмского отделения полиции переросли в беспорядки, охватившие все районы Лондона, а потом и другие города — Бристоль, Ноттингем, Бирмингем, Манчестер, Ливерпуль. От такого количества разгневанного молодняка федералы здорово струхнули, а предприимчивая гопота воспользовались хаосом и стала грабить магазины. Это позволило обвинить в беспорядках (в них погибли пятеро) банды хулиганов и перевести внимание общества на мародерство, отвлекая от антиполицейских требований протестующих.
Покуда ярди заправляли Южным Лондоном, вторая волна иммигрантской преступности росла посреди турецких кафе и кебабных на севере города. На протяжении многих лет поставки героина в Европу жестко контролировало тайное общество, известное под названием derin devlet — «глубокое государство». Во времена холодной войны НАТО запустила операцию «Гладио», которая должна была организовать сеть сопротивления в случае, если эти чертовы коммуняки решат захватить Европу. В Турции, уже и без того раздираемой на части политическим кризисом, в рамках «Гладио» орудовали головорезы — их наняли для ликвидации нежелательных элементов, что иногда означало массовые убийства студентов левых убеждений. На протяжении последующих десятилетий этот союз нечестивых включал в себя полицейских, бандитов, военных и сотрудников спецслужб, а также «Серых волков» — право-радикальную военизированную организацию, однажды попытавшуюся убить Папу Римского. «Глубокое государство» устраивало перевороты, как только ему начинало казаться, что руководство страны становилось слишком исламистским или, напротив, слишком левым. Все это могло остаться в тайне, если бы не чрезвычайно досадная автокатастрофа в городке Сусурлук в 1996 году, жертвами которой стали высокопоставленный полицейский, киллер-наркоторговец, работавший на «Серых волков», его девушка и курдский боевик. Как это, интересно, они оказались в одной машине?
С тех пор неприятных автокатастроф, которые могли бы снабдить нас новыми пикантными подробностями о теневом турецком правительстве, больше не случалось, и с момента своего прихода к власти президент Эрдоган как одержимый занимался чистками в военном ведомстве, избавляясь от всех, кто мог бы, по его мнению, попробовать его свергнуть. Однако, хотя традиционная турецкая мафия в Лондоне состояла из киприотов (как и Ямайка, Кипр был британской колонией), новые группировки, такие как «Бомбаджилар» («Бомбисты») и «Тоттенхэмские парни», спустились с суровых гор юго-восточной Анатолии, где Рабочая партия Курдистана (или PKK) вела кровавую борьбу за независимость с 1980-х. «Глубокое государство» вело против РКК грязную войну; тысячи курдских активистов (или любых мужчин, способных взять в руки автомат) «пропадали без следа» после визитов эскадронов смерти.
Считается, что борьба PKK финансировалась за счет торговли героином. Сбытом хмурого в интересах повстанцев занимались курдские банды в турецких кафе на Грин-Лейнс [13]. Конечно, жизнь в мультикультурном плавильном котле по определению означает, что этнические сообщества не существуют в изоляции: в качестве настораживающего примера межэтнического единства упомяну, что как только между «Бомбаджилар» и «Тоттенхэмскими парнями» начались разборки, обе группировки стали нанимать для расправы чернокожих бандосов.
Из Турции героин поступает на Балканы, которые всегда были мостом между Востоком и Западом. Если мы возьмем, к примеру, Албанию (о других странах я расскажу чуть позднее), то вы поймете, почему в Лондоне так много бандосов из этой страны. На протяжении значительной части двадцатого столетия там правил склонный к паранойе диктатор-коммунист Энвер Ходжа, который понастроил по всей стране сотни тысяч бункеров, опасаясь вторжения. В 1990-х наступила эпоха неустойчивой демократии — после того как правящую элиту уличили в создании финансовой пирамиды (в результате чего многие потеряли все свои сбережения), в стране вспыхнули массовые протесты, которые затем переросли в настоящее вооруженное восстание. Албания погрузилась в анархию. Военные склады были разграблены, и оружие оказалось в руках криминальных группировок албанских повстанцев, в свою очередь вошедших в Армию освобождения Косово (АОК) в Югославии. К этим ребятам мы тоже еще вернемся.
