Мир оранжевой акварелью - [79]
— Ух, ты… — пока в руку холодным носом не ткнулся… — Малай, — пес, вскочив передними лапами на боковину крыльца, поднял ко мне морду. — Угу… Да не пойду я со двора никуда. Можешь к себе в будку, обратно… Что? — в темноте рождественской ночи собачьи глаза были почти не видны. Но, я прекрасно знала, какого они цвета и как умеют смотреть… — Да. И ты тоже мне его напоминаешь. Ты тоже… на него похож, — и качнулась от косяка к собачьим глазам. — Просто, сегодня ночь такая, Малай. На самом деле, я — сильная… Что?! Ты мне опять не веришь? Ну, и ладно. Но, ты, все равно, на него похож. Только ты и еще Луна. Больше — никто… О-ой… Тише, малыш. Твоя мать — настоящая дура, и тебе действительно, давно пора… спать…
Весна в долину Ува нахлынула мутными бурлящими ручьями с гор. Того и гляди, смоет всю единственную улицу Копа прямо в разбухшую от такого «плодоводия» Трессу. А потом зацвели сады, и деревню сверху стало совсем из-за них не видно. Хотя, и у нас, на берегу Козьей заводи, тоже было на что посмотреть — одни торчащие повсюду белые свечи молочая благоухали так, что сонные после зимы пчелы, кажется, в них и жили. Правда, в конце марта им на смену уже подоспела горная робиния с мелкими желтыми гроздьями, сильно смахивающими на мимозы. А следом зацвел каштан. Это последнее событие деревня Коп отмечала местным «разухабистым» праздником, смысл которого сводился к массовому хождению по единственной, не особо ровной улице, задом наперед. Монна Розет в данном мероприятии не участвовала, однако после оного в моем кармане забрякала целая горсть прошлогодних «благодатных» орехов (один — от болей в пояснице, еще два — от кружения в голове, остальные — для закрепления результата). Что же касается моего личного «весеннего» настроя, то он очень часто менялся, в зависимости от… а, хоб его знает, от чего он зависел. Просто…
— Уф-ф.
— Что, монна Зоя?! — махом вскинулись две головы: Дахи, от печи для обжига и развалившегося рядом под навесом Малая.
— Да, ничего, — скосилась я на обоих сразу. — Скорее бы все это… закончилось.
— А-а-а… А вот монна Розет же вам говорила, чтоб вы к ней в деревню спускались? Так что?
— Ничего, Дахи, ничего. Я себя прекрасно чувствую. Уже и подышать громко нельзя. И хватит смотреть на меня.
— Я на вас и вовсе сейчас не гляжу.
— А я не тебе, а Малаю. У меня сегодня нос опять сильно опух… И малыш с утра не пинался.
— Так, монна же Розет говорила, что такое — нормально.
— Про нос?
— Нет. Про ребеночка на последнем сроке, а нос… — почесал он свой собственный рукой, с зажатым в ней поленцем. — По мне, так вы любая — красавица. И даже светитесь изнутри.
— Как монна Розет?
— Нет. Монна Розет — по-другому. А вы — вся.
— Ну-ну, — ревностно подытожила я (и как они только меня, бедную, тьфу, бедные, терпят). — Ой! Опять кисточка со стола укатилась… Спасибо, Малай…
Подготовка к пасхальной ярмарке, на которую мессир Беппе возлагал радужные надежды, подходила к концу. Сам гончар уже заканчивал последние ящики под наш разросшийся вширь ассортимент. Я же — расписывала темперой тоже последнюю дюжину больших плоских тарелок. Вот они-то, как раз с радугами и были. А еще — с морем, чайками и даже одной «рельефной» русалкой, восседающей тоже… на радуге (она мессиру Беппе особенно приглянулась). Оставалось лишь закончить, покрыть сверху слоем глазури и снова засунуть в печь. Для конечного, закрепляющего обжига… Уф-ф (это я сейчас про себя громко вздохнула).
— Дахи! Сынок! Ты с печью уже управился?! — откуда-то из-за угла, с весьма выразительным кряхтением.
— Ага! Разжег! — прямо от моего левого уха. — Ой, монна Зоя.
— Ничего-ничего, у меня еще правое есть. О-о, малыш зашевелился.
— Ой.
— Дахи! Тогда, поди-ка сюда! Надо досочку подержать, а то мне через ногу не вывернуться! — с его-то радикулитом ему потом и обратно не «ввернуться».
— Ага, — почти шепотом и на цыпочках в обход вокруг меня.
Я же сопроводила маневр старательно строгим взглядом. Потом переместила его на последнюю, девственно терракотовую тарелку и, вздохнув… оперлась щекой на кулак… Чего бы такого? Уф-ф…
До заката еще далеко, но, ветер уже шумит вечерней апрельской прохладой. Качает верхушки дубов за забором.
— От, ага… так-так… Ить, конфигурация…
— Мессир Беппе, а если мне сверху залезть?.. И я тогда…
Малай, смачно раззявив пасть, почесал лапой за ухом… Видно, с закрытой — не тот эффект… Над моим столом, скептически зависая над каждой тарелкой, медленно пролетела пчела…
— … ремесле каждая мелочь — ценная… От так и держи…
Сту-ук! Сту-ук! Сту-ук!.. Ж-ж-ж-ж-ж. Сту-ук! Сту-ук!.. И я закрыла глаза…
И уже через мгновенье я их распахнула. Как раз, когда Дахи, с высунутым от старания языком, тащил через стол мою последнюю нетронутую…
— Да куда ты ее?
— Ой, а я думал, вы спите. Монна Зоя, — испуганно замер Дахи. — вы чего? Краску свежую пальцем размажете. Монна Зоя?
— Мама моя… — прямо под носом у меня красовалось большое, выведенное самыми яркими тонами дерево… Стоящее посреди узкой дороги и всё сплошь усыпанное белыми, схожими с яблоневыми, цветами. — Мама… моя.
— А чего? По мне, так очень даже красиво. Только вот вверху, это — что?
Как жить беззащитной одинокой девушке с ростом под сто восемьдесят и четвертым размером груди, когда она упорно ищет себе приключений на все остальные части тела? Да, просто правильно поставить вопрос, заменив "как" на "где". А варианты уж сами потянутся... посыплются... откроются, а местами так и вовсе свалятся на голову. Остается лишь правильный вопрос задать. А вот это, как водится, и сложнее всего...
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Умные люди говорят, что, как только цель твоя поставлена, дорога к ней сама собой проступает. А если ее нет? Если вся твоя жизнь - лишь туманная завеса, скрывающая постоянный страх и стыд от осознания собственной "чуждости"? Тогда остаются лишь тропки. Только вот куда они приведут?..
Сколько времени нужно, чтобы убить собственную любовь? А чтобы ее воскресить? И некромантский семилетний опыт здесь точно — не в помощь. Да и к чему он, если, вдруг, в жизнь твою вторгается куча других «помощников» и каждый со своим, «единственно верным» способом выхода. Остается лишь вовремя уши заткнуть. Чтобы услышать голос «единственно верного», собственного сердца…
Хвосты бывают у животных, птиц, рыб, нечисти и… студентов. И только последним эта «часть тела» доставляет одни лишь неприятности. А порой может и кой-куда затянуть. Например, в сказку. Отсюда мораль: «Либо рубите их сразу в момент отрастания, либо готовьтесь морально». И братья Гримм Вам в помощь…
Сильные одарённые не живут как им хочется — они служат государству. Свои кланы охраняют Империю от чужих кланов, а одиночки работают в МВД, ФСБ, или той же Прокуратуре. И Квартальный Поручик один из таких одиночек.
Одержимые местью, люди заходят в самые опасные места, вот и маленькую ведьму Агнешку завели поиски оружия против богини в проклятый лес, где обитают древние владыки, преданные забвению. История Поганой Пущи неразрывно связана с судьбой одной ворожеи, дочери названной самого Лешего, стражницы Беса. Продолжит ли стезю ворожеи Агнешка, или ей уготовлена другая участь — решать отнюдь не ведьме.
Худой, невзрачный отец и маленькая дочь. Их связывали не только узы родства, но и общая тайна…
После битвы с Мордэкая с Сияющим Богом Сэлиором прошло семь лет, и за это время его контроль над своими способностями безмерно возрос. Он наконец нашёл применение «Бог-Камню», но боги хотят отомстить, и желают уничтожить всё, что он создал. Тайны прошлого грозят будущему его королевства, его семьи, и, возможно, даже самого человечества, если только Мордэкай не сможет выяснить, что означает «Рок Иллэниэла». Насколько далеко зайдёт отчаявшийся волшебник, чтобы спасти своих детей… или его усилия лишь обрекут их всех?16+.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В одной деревне ремесленной в стране замечательной Ладмения жила девушка Анастэйс. Жила в своем доме большом и светлом, в наследство от тетушки доставшемся с котом, философом себя считающим и верной домовихой. Жила, не тужила и о большой и пламенной любви мечтала, так как магом огня была, к тому же. И дождалась. Правда, сначала неприятностей, которые романтическим языком "испытанием любви" называются на веропрочность и порокоустойчивость. А началось все с бусины...