Мир одного дня: Бунтарь - [76]

Придя в Бюро, Дункан увидел, что никто не работает, а начальникам, судя по всему, нет до этого никакого дела. Они вели себя столь же беспечно, как и их подчиненные, стояли в коридорах, пили кофе, оживленно беседуя друг с другом, смеялись и шутили. До разговоров с подчиненными они однако не снисходили даже сейчас. Кивнув начальству, Дункан вошел в свою рабочую зону и сел в кресло. Хотя ни один из служащих даже не подходил сегодня к компьютерам, Дункан включил машины. Ну и что теперь делать?

Он нахмурился. Его занятия казались ему какими-то несущественными, смутными, прыгающими с одного на другое. Ему совсем не хотелось приниматься за работу. Он мысленно выругался. Беззаботное настроение коллег мало-помалу охватывало и его. Дункан хотел все-таки взяться за дело, но глядя на экраны, никак не мог сконцентрировать внимание. Когда вскоре несколько коллег предложили бросить все и пойти выпить, он, к удивлению своему, согласился.

— Конечно! Прекрасная идея!

Что, черт побери, я делаю, подумал он, проходя мимо группы начальников, которые оживленно что-то обсуждали, но те, казалось, не обратили ни малейшего внимания на то, что операторы банка данных покинули свои рабочие места, а многие и вовсе уходят. Дункан, как и его коллеги, спокойно прошел мимо машины, в которую, покидая помещение Бюро в рабочие часы, они обычно вставляли свои идентификационные карточки.

На улице компания принялась оживленно обсуждать, где лучше всего отпраздновать столь знаменательное событие. Трудно было слышать друг друга — такой невероятный шум стоял вокруг. Пешеходы и пассажиры автобусов, велосипедисты кричали и смеялись. Коллеги сошлись, наконец, на том, что ближайшей, а следовательно, и лучшей из всех таверн является Спортер. Дункан сообразил наконец, почему на улицах столь людно. Магазины были пусты, а их служащие, тоже высыпали в переходы. Это уже не казалось ему странным. С какой стати эти люди должны были проявлять большее рвение к работе, чем он сам. Уж если те, кому положено наблюдать за ними, давно разгуливают в праздничной толпе, почему бы и им не присоединиться к веселью?

Добраться до Спортера оказалось делом вовсе не простым. Пришлось пробираться сквозь плотную толпу. Садиться в автобус было бесполезно: они по большей части беспомощно стояли, зажатые пешеходами, а водители давно покинули машины.

— Что происходит? — прокричал Дункан, обращаясь к Варк Зунг Коблденс, женщине, которая работала рядом с ним в Бюро.

— Не понимаю, вы что удивлены? — крикнула она в ответ.

— Да нет. Забудьте! — прокричал Дункан, но коллега сделала это и без его напоминания.

Когда группа, наконец, добралась до Спортера, из десяти человек, покинувших Бюро, осталось лишь пятеро. Они с вожделением нырнули в таверну, беспрестанно фыркая и хихикая, и только тут немного поутихли. Таверна была буквально забита людьми, но официантов вообще не было видно. Толпа проявляла очевидное нетерпение, люди вскакивали со своих мест и оживленно кричали, как будто их гомон мог вразумить исчезнувших официантов. Затем какая-то женщина зашла за стойку ближайшего бара, схватила стакан и наполнила его виски из кранчика, торчащего прямо из стены. Проглотив довольно большую порцию, она кашлянула со смаком и, смахивая выступившие слезы, вскричала:

— Пейте все, я плачу за всех!

Люди ринулись к ней. Что за милое дело — сам себе бармен! Некоторые пытались заплатить за выпивку, просовывая свои карточки в щели кассовых аппаратов, но толпа смела их, язвительно высмеивая.

— Сегодня День Свободы! — вопил падре Кэбтэб. — Пусть все будут свободны! Все бесплатно! Или, если настаиваете, плачу я. Только не спрашивайте, как меня зовут!

Толпа немного поредела, некоторые перебрались в другие залы, где разыгрывались аналогичные сцены. Вскоре трезвых не осталось вовсе, все были более (в основном — более) или менее пьяны — и от души наслаждались. Дункан с Кэбтэбом, с большими бокалами в руках, пошатываясь и расплескивая на ходу бурбон, пробрались к одной из кабинок. Рядом — непрошенные — еще двое посетителей. Черноволосая, весьма привлекательная женщина была одета лишь в длинную, лиловую с розовым ночную рубаху. Она сообщила, что живет здесь совсем рядом, проснулась недавно и, еще не успев позавтракать, высунулась на улицу посмотреть — почему так шумно. Затем, повинуясь импульсивному желанию, она выскочила на улицу и присоединилась к веселью.

— И вот я тут, готовая на все!

Ее рука явно подтверждала слова. Ласковые пальцы оказались между ног у Дункана.

По какой-то странной причине это не удивило и не смутило его. Однако вид мужчины, также усевшегося рядом с ними, заставил его насторожиться. Худой, с большими глазами, в зеленой шляпе с антенной. Дункан уже встречался с ним… Да конечно же в поезде по дороге из Нью-Джерси. Профессор Каребара. Дункан вспомнил вдруг, что видел его по телевизору в хронике о драке в Спортере. Лицо Каребары показалось Дункану еще более вытянутым и узким, а глаза походили на перископы диковинного насекомого. Каребара был одет в высокие сапоги, красные, до колен брюки, голубой плащ, белую с кружевами рубаху со светло-зелеными узорчатыми полосами тесьмы по краю рукавов и зеленую шляпу, какие носили древние пуритане. На ней возвышалась двухфутовая пурпурного цвета антенна.