Мир обретённый - [100]

* * *

В течение одиннадцати лет Милос принимал свою способность входить в живой мир и выходить из него как должное. Он даже не задумывался, когда у него возникало желание полакомиться сочным бургером или вдруг приходила охота прокатиться по заснеженному склону в теле тушки, которая действительно умела хорошо управляться с лыжами.

В глубине души он, конечно, сознавал, что это не будет продолжаться вечно, но так уж устроен Междумир: в нём завтрашний день — это всего лишь повторение сегодняшнего. Милос никогда не задумывался над тем, каким станет его существование без скинджекинга, поэтому когда умерло его тело, он не был готов к обрушившемуся на него потрясению.

Для Милоса случившееся стало трагедией. Как обычные послесветы терпят всё это: постоянный голод, удовлетворить который можно лишь изредка, да и то не до конца из-за скудости пищи; медленное, но неизменное стирание памяти; безжалостную утрату собственного «я»?! Однако самое ужасное — это быстрота, с которой регрессирует бывший скинджекер — словно навёрстывая упущенное время. Воспоминания не только меркли, их словно высасывало в вакуум. Милос вдруг обнаружил, что его разум, всегда работавший чётко и ясно, стал словно открытый сундук, и стоило ему только извлечь из него какое-нибудь драгоценное воспоминание, как оно немедленно затухало, исчезало благодаря самому акту извлечения. Всего за один день он забыл окончание своей фамилии, которое бережно хранил в памяти все эти годы, и со страхом понял, что у него нет даже малейшей возможности измерить глубину того, что уже улетучилось из его памяти.

— Привыкай, — посоветовала Джил, которой вид поверженного врага доставлял необычайное удовольствие. — Научись быть таким, как все, — хотя, я уверена, тебе даже и учиться особо не придётся.

Но дело было не только в том, что он стал заурядным послесветом. Если ты долго существовал с ощущением двойного гражданства в столь разных вселенных, то потерять связь с одной из них — это то же самое, что потерять руку или ногу. Милосу раньше никогда не приходило в голову, что для обычного послесвета живой мир с тем же успехом мог бы находиться на луне — как ни тужься, не достанешь. Он не мог понять, как можно существовать без связи с миром живых.

Милос отправился к Мэри, зная, что у неё всегда найдутся мудрые слова, что она утешит, подскажет... Но когда он зашёл в комментаторскую кабину, выяснилось, что Мэри не одна, у неё появился новый компаньон.

Ротси.

Парочка сидела рядышком: Ротси цвёл улыбками, Мэри смеялась над шуткой, которой Милос не слышал. В перешедшем вместе с ареной киоске-автомате всё ещё сохранялось кое-что из его прежнего содержимого, поэтому Мэри и её собеседник наслаждались кока-колой, передавая банку друг другу. При виде того, как губы Мэри касаются того же края банки, которого только что касались губы Ротси, послесвечение Милоса потускнело. У него появилось такое чувство, будто его тело опять умерло.

Первым его заметил Ротси.

— Привет, Милос! — сказал он с видом наглым и смущённым одновременно. Милос почувствовал себя не в своей тарелке и был вынужден напомнить себе, что это Ротси здесь не на месте, а вовсе не он, Милос.

Мэри неторопливо собралась с мыслями, затем встала, расправила своё сияющее платье и подошла к Милосу. Взяла его ладонь в свои, крепко сжала.

— Милос, мне так жаль. — Она не выказывала намерения обнять его, лишь держала за руку. — Я знаю, ты сильный, ты пройдёшь через это испытание.

— Да, — сказал Милос. — Мы пройдём через него вместе.

Улыбка Мэри померкла. Девушка ещё раз пожала Милосу руку и отпустила.

Ротси, который даже не оторвал зада от стула, проговорил:

— Я хочу, чтобы ты знал, Милос: я питаю к тебе самое глубокое уважение.

На это Милосу нечего было сказать.

— Ротси имеет в виду, — объяснила Мэри, — что тебя, конечно, будет не хватать в его команде, но что поделаешь, придётся справляться.

— В его команде?

— Э-э... — протянула Мэри, обращая свой взгляд к Ротси и одаривая парня улыбкой — улыбкой, которая должна было принадлежать ему, Милосу! — Я поначалу думала сделать Джил главой команды скинджекеров, но она... м-м... не очень уживчивая. Потом я подумала о Лосяре, но он хороший исполнитель, а лидер из него негодный, ты не находишь? Зато Ротси уже успел завоевать расположение других скинджекеров.

— Но... Но я всё ещё мог бы возглавлять команду... — настаивал Милос.

— Не стоит закрывать глаза на очевидное — это ещё никогда и никому не помогало, — возразила Мэри. — Обстоятельства изменились. Твоё тело мертво, и с этим фактом нам всем придётся смириться.

С этими словами она села, взяла банку с колой и сделала большой глоток, наслаждаясь вкусом. Только тогда до Милоса дошло, что банка с колой — это не просто банка с колой. Её скорее можно было приравнять к шампанскому. Эти двое праздновали соглашение, к которому пришли в отсутствие Милоса.

— Почему бы тебе не присоединиться к другим послесветам? — предложила Мэри, указывая на баскетбольную площадку, где длился и длился бесконечный матч. — Понаблюдай за игрой, поболей, даже сам поиграй, если захочешь. Ты был так занят в последнее время. Когда ты в последний раз во что-нибудь играл? Наверно, целую вечность назад! Ну что ж, я уверена, ты, Милос, найдёшь себе подходящее приятное занятие, — и будешь счастлив.