Мир не меч - [48]

Поднимаюсь, отряхиваюсь. Мне хорошо. Энергия распирает тело, хочется бежать или драться, устроить потасовку.

Оглядываюсь на Киру – он-то остался неизменным, лишь чуть сгладились характерные черты тенника. Теперь нужно посмотреть ему в глаза, чтобы заметить, что он чем-то отличается от людей. Короткая кожаная куртка и голубые джинсы идут ему куда больше одежды ребенка с городских окраин, но для Киры это, видимо, не особо привычно – он с интересом оглядывает себя, заправляет брючины в ботинки и морщит нос.

На мне – камуфляжные брюки и черная майка без рукавов, рядом валяются две пары темных очков и кожаный жилет. Жилет, видимо, мне, очки – обоим; я улыбаюсь небу Города и благодарю. Судя по здешнему климату, очки – жизненно важный предмет.

Пока мы спускаемся по бесконечной череде идущих уступами крыш, покрытых гудроном, я принюхиваюсь и прислушиваюсь. Здесь тихо. Несмотря на то что из труб валит дым, а внизу раскатывают тяжелые грузовики, кажется, что нет ни одного человека. Причудливое место, зыбкое и странное, как сон в летнюю жару. Тишина звенит в ушах, давит на затылок. Кажется, что мы идем под водой. Воздух тяжелый и упругий, горький на вкус.

Сколько мы идем до конца заводского района, я сказать не могу. Часа два или три. Кира с самого начала безошибочно угадывает направление, в котором расположен центр, и выводит меня к шоссе. Я устал до чертиков, пляшущих перед глазами, поэтому сажусь на обочину, снимаю очки и вытираю со лба пот. Я перемазался в пыли и копоти, разозлился и обгорел плечами. Любой полосе препятствий до этой дороги – как нам до Луны. Мы спрыгивали с крыш и залезали на крыши, спускались по хлипеньким пожарным лестницам и карабкались по другим, еще более хлипким, и все это время солнце оставалось в зените, нещадно напекая голову. Волосы мокрые насквозь, пот засох на лбу тонкой коркой соли.

Кажется, отдал бы половину жизни за бутылку пива из холодильника. Эта бутылка мерещится мне очень отчетливо – запотевшая, по стеклу сбегают капельки, стекло темное, а этикетка слегка отклеилась с краю. Не сразу я понимаю, что бутылка настоящая: Кира держит ее перед моим носом и ждет, когда я соображу, что мечта сбылась.

– Откуда? – вяло удивляюсь я.

Кира пожимает плечами, садится рядом с бутылкой в руке. Потом делает небрежный жест – и перед нами еще пара бутылок и открывалка.

– Как ты это делаешь? – Я уже успел открыть свою бутылку зубами и сделать пару больших глотков.

– Здесь это просто, – отвечает Кира, выхлебывая половину своей бутылки. – Просто представляю, беру, и все. Попробуй.

Я пробую – я воображаю себе бутылку с минеральной водой, можно и простой, желательно негазированной, но вместо этого на колени мне падает мокрое махровое полотенце с трогательными розовыми котятами. Я действительно хотел вытереть лицо – но вроде бы думал о воде, а не о полотенце. Кира смеется, забирает его и использует по назначению, а передо мной оказывается пластиковая бутыль с «Боржоми». Умываться сильногазированной водой – удовольствие куда ниже среднего, большую часть пенящейся жидкости я проливаю на себя, но это как раз приятно. Но пузырьки оказываются в носу, в глазах и даже, кажется, в ушах, я чихаю и жмурюсь, и Кира вновь смеется.

– Куда теперь? – спрашиваю я, отчихавшись.

– Смотря кого ты хочешь найти в первую очередь. – Кира поводит носом, как охотничья собака.

– Лика, пожалуй. Витку я хотя бы видел, а что с ним – неясно. Ты его чувствуешь?

– Смутно, – признается Кира. – Но направление возьму. Нам на юг, в те кварталы, где институты.

– Откуда ты знаешь, где здесь институты? – удивляюсь я.

Кира молча пожимает плечами, встает и начинает голосовать.

Минут через десять возле нас останавливается легковая машина. Кира быстро договаривается с водителем, и мы садимся на заднее сиденье. В машине прохладно, даже зябко.

– Сиденья мне не испачкайте, – оборачивается водила, и я вижу, что на нем надета маска Арлекина.

Первая странность, но безобидная. Если бы остальные были в том же стиле, я возблагодарил бы Город. Мы едем долго, очень долго – кажется, что инициирующая завеса куда больше первых. На здешнем эквиваленте кольцевой автодороги полным-полно машин, и большую часть составляют тяжелые грузовики. Наконец водитель высаживает нас возле парка. Мы вежливо прощаемся. Денег он с нас не взял – не знаю уж, что сказал ему Кира.

Водитель высадил нас у парка. На площадке играют дети. Две девочки лет пяти горько ревут в песочнице над раздавленным крепышом постарше куличиком. Идиллическая картинка. Даже странно, что мне так тревожно. Прикрываю глаза, пытаюсь понять, откуда исходит неприятное ощущение. Опять – взгляд в спину.

– Туда, – показывает Кира в глубь парка.

По дороге нам встречается разносчик с мороженым. Мальчишка лет двенадцати, на роликах, через плечо перекинут ремень здоровенной сумки-холодильника. Он совершает пару пируэтов вокруг нас и останавливается, солнечно улыбаясь. Я шарю по карманам – нет ни копейки, но мальчик открывает холодильник и выдает нам по здоровенному пломбиру в шоколадной глазури.

– Просто так, – подмигивает он напоследок. – Чувствуйте себя уютно в нашем городе!