Мир на Востоке - [33]

Только с одним мальчиком, как она ни билась, ничего не выходило. Звали его Райнер Гариш, и скоро он стал для нее не просто неуспевающим учеником. Случай Райнера Гариша стал, так сказать, прецедентом.

Ульрика никак не могла упрекнуть себя в том, что этот мальчик вызывал у нее неприязнь. Напротив. Она вообще любила детей, всегда готова была похвалить, даже за самые минимальные успехи. Ведь этот Райнер, в отличие от некоторых других мальчишек в классе, не был ни лентяем, ни олухом. Он держался даже чересчур тихо, робко, часто сидел задумавшись и склонив набок свою кудрявую голову, словно спал с открытыми глазами, и всякий раз вздрагивал от испуга, когда Ульрика обращалась к нему с каким-либо вопросом. Нередко мальчишки и девчонки в классе дразнили его, и он с трудом сдерживал слезы. Ульрика, когда замечала это, всякий раз им строго выговаривала. Ей было искренне жаль мальчика.

Однако, как она ни билась, толку не было. Тогда она решила пойти к нему домой. Из сведений, записанных в классном журнале, Ульрика знала, что мать мальчика — вдова, одна растит двоих детей, работает на комбинате и недавно переехала в новую квартиру. Может, у мальчика в семье плохая обстановка и это мешает ему учиться?

Однако она ошибалась. Луиза Гариш была, как в этом уже мог убедиться Ахим, женщина решительная и энергичная, в ее внешности было что-то южное, даже цыганское, сын и в этом совершенно не походил на мать. В их квартире, точно такой же, как у Ульрики, царили идеальная чистота и порядок. После того как обе женщины преодолели смущение, Луиза рассказала, что всю отделку квартиры пришлось взять на себя: красить, белить, обои клеить. Помогал ей только сын. Нет, мужчина в доме ей не нужен, да и детям нелегко было бы привыкать к чужому человеку… Словом, они разговорились по душам.

Замуж Луиза вышла в войну, толком даже не зная будущего мужа. С фронта он не вернулся. Дочка росла у ее родителей в деревне, но с сыном, зачатым во время короткого солдатского отпуска, она не хотела расстаться. В Магдебурге бомбежки усиливались с каждым днем, и однажды во время воздушного налета ее с малышом засыпало в подвале бомбоубежища. Откопали их только спустя двое суток, которые она провела в неописуемом кошмаре.

— Может быть, от этого мальчик и вырос таким? — спросила она Ульрику. — Говорят ведь, что первые жизненные впечатления очень много значат для человека. Знаете, он часами рисует героев из детских сказок — Красную Шапочку, Волка. А вон Храброго Портняжку из фанеры выпилил и раскрасил. Но над книжками сидит, сидит, а выучить ничего не может.

Ульрика удивилась. До сих пор она не подозревала о художественных способностях мальчика. Ему обязательно надо помочь. Но и образование какое-то он должен получить. Вероятно, нужно оставить его в седьмом классе еще на год и позаниматься с ним дополнительно. Она уже хотела сказать об этом его матери, но все же решила еще раз посоветоваться со своим предшественником, который осенью перенес тяжелый инфаркт и с тех пор все еще лежал в районной больнице.

Прихватив с собой классный журнал, Ульрика отправилась к нему. Сразу же было видно, насколько тяжело болен этот человек, бледный, лысый, с почти прозрачной кожей на лице. Он был уже ходячим, и они вышли в парк, уселись на нагретую солнцем скамью под соснами. Ульрика хотела выяснить, почему Райнера Гариша, не усвоившего толком программу шестого класса, все-таки перевели в седьмой. Она считала это несомненной педагогической ошибкой. Собственно, ради этого она и проделала неблизкий, с тремя пересадками, путь.

— Мальчик не только совершенно не владеет правилами орфографии и не то что по-русски, по-немецки не в состоянии правильно построить фразу. Хотите, покажу вам его последнюю работу? Можно подумать, что это каракули дошкольника.

— Дорогая коллега, — вздохнул учитель, — все, о чем вы говорите, для меня, конечно, не новость. Но вы должны меня понять. Я ведь всякий раз, и после пятого, и после шестого класса, настаивал на том, чтобы мальчика оставили на второй год. Однако педсовет меня не поддерживал. Во-первых, мне было сказано, что по всей стране ведется кампания по борьбе с второгодниками. Во-вторых, это ребенок из рабочей семьи, и нас могут обвинить в ошибках в социальной политике. И, в-третьих, у нас твердо стоят на том, что, если ученик не усваивает программу, в этом прежде всего виноват учитель. Усвоить учебный материал может всякий, дело лишь в правильной методике. А для того, чтобы отстаивать свою точку зрения, у меня не хватило ни вашей решительности, ни энергии. Да и сердце очень уж донимало.

И он, взглянув на верхушки сосен, осторожно приложил руку к левой стороне груди, а затем стал щупать пульс. Ульрика поняла, что разволновала его, и поспешила проститься.

На ближайшем педсовете она заявила, что этого ученика, ради его же собственной пользы, нельзя переводить в следующий класс. У него просто не хватает способностей, объяснила она. У мальчика есть другие склонности, например, он очень хорошо рисует, но это не может искупить полного незнания основных предметов.

Директор вызвал ее, пригласил и инспектора, чтобы направить неопытного молодого педагога в нужное русло. Она не сдавалась, упрямо отстаивала свою точку зрения. И вот теперь на нее решили нажать через Ахима.