Мир-на-Оси - [15]

Вагончик ударился о стопор и остановился.

Ректор и Гиньоль вышли на площадку.

Улыбчивый бородатый гном приветливо помахал им рукой, высунувшись из кабинки дежурного. Приезжающие в Централь гномы, как и орки, частенько брались за скучную, малооплачиваемую работу. И выполняли ее, надо сказать, старательно и на совесть. В отличие от орков совесть у гномов все же имелась. Хотя и не совсем такая, как у людей.

Подойдя к обнесенному деревянными перилами краю фуникулерной площадки, Гиньоль окинул взглядом окрестности.

Лысая гора вполне оправдывала свое название. На ее вершине не было ничего, кроме травы. Для праздников были устроены пять больших кострищ, обложенных камнями, – дрова для костров, должно быть, доставлялись на фуникулере или, что скорее всего, студенты таскали их на своих спинах, – и большая открытая сцена.

Посреди этой огромной зеленой поляны лежал большой черный рояль. Именно что не стоял, а лежал. Ножками вверх.

– Ну, что скажете, уважаемый? – спросил Ректор.

– О чем? – не понял Гиньоль.

– О проблеме, которую вам предстоит решить.

Гиньолю показалось, что голос Бей-Брынчалова звучит заметно бодрее, чем когда они только встретились. Как будто с вызовом даже. Конечно, он уже был уверен, что переложил свою проблему на чужие плечи. В конце концов, ведь именно для этого он и пригласил специалиста по решению любых проблем.

– А в чем проблема? – непонимающе посмотрел на Ректора Гиньоль.

Глава 5

Едва за Бургомистром захлопнулась дверь, как Мара с размаху влепила мужу звонкую затрещину.

– Ты что, совсем из ума выжил! – Шенгенка еще раз заехала мужу по затылку. – Хочешь, чтобы нас на улицу выставили! – Еще одна оплеуха, с другой руки. – Собрался всех нас по миру пустить!

Рука у шенгенки тяжелая, ладонь – широкая. Если как следует припечатает – мало не покажется. А разошлась Мара не на шутку.

Алик знал свою жену лучше, чем кто-либо. И понимал, что с ней сейчас спорить не стоит. Лучше дать ей пар выпустить. Пускай покричит, руками помашет – от него-то не убудет. Он за долгую счастливую супружескую жизнь от женушки своей и не такое видывал. Бывало, что и кое-чем потяжелее по затылку получал. Хорошо, что шерсть на голове густая – иначе бы шрамы были видны. А голая рука – это так, баловство. Детская забава. Как орки говорят, бьет – значит любит. Он лишь голову в плечи поглубже втягивал да локтями для порядка прикрывался. Порой покрикивал на жену – опять же только в силу привычки.

– Кончай!.. Чего творишь!.. Дура чумазая!.. Я тебе покажу! Чумичка недоделанная!.. Отстань, говорю!.. Тварь необразованная!..

– Что? Необразованная?.. Ты где ж, нечестивец, слов таких нахватался?

Бац! Бац!

Первый удар Алик успел парировать. Но второй пришелся точно в цель. Орк почувствовал, как в голове у него запели серебряные колокольчики и, вторя им, зачирикали сладкоголосые кенары.

Увидев блаженное выражение на лице мужа, Мара поняла, что с него пока довольно. Какой смысл колотить дурня, ежели он, все одно, не понимает, что происходит?

– А тебя кто просил соваться? – Шенгенка развернулась к юному орку-киномеханику. В Централе он именовал себя Аскольдом. Маре он доводился племянником. Других родственников у Аскольда не было. В смысле, не то чтобы вовсе не было, но никто не желал его признавать за родственника. Поэтому Мара присматривала за ним. А Аскольдик боялся ее почти как родную маму. – Ты какого лешего встрял? Умник, об угол шарахнутый!

– Я… – глазки Аскольдика испуганно забегали по сторонам, – понимаете, тетя Мара…

– Не понимаю, змееныш! – рыкнула Мара и двинула Аскольдика кулаком в ухо, так что у того голова мотнулась из стороны в сторону, будто боксерская груша. – Ты какого лешего на Студнева наговаривать начал?

– Я не наговаривал, – придавленно пискнул Аскольд. – Он взаправду вокруг рояля вертелся. Весь вечер.

– Конечно вертелся, – вставила вторая шенгенка по имени Жанна. – На рояле этом никто не играл с тех пор, как его сюда притащили. А тут вдруг музыкант, тот самый, что рояль этот Городскому Совету подарил, Джерри Ли Льюис, желание изъявил сыграть на нем для господ ратманов.

– Вообще-то, папаша Студнева этому Джерри приличный кусок за концерт отвалил, – добавил орк по имени Гена.

– Откуда вы все это знаете? – удивленно взмахнула руками Мара.

Она была в растерянности, поскольку не знала, чья сейчас очередь получать тумаки. Смотрела она при этом почему-то на орка по имени Жора, единственного, кто за все время не проронил ни слова. Жоре от этого становилось не по себе.

– Откуда, я вас спрашиваю? – рявкнула Мара.

Что любопытно, между собой, в отсутствие посторонних, орки-шенгены разговаривали на хорошем человеческом языке. Для них это не составляло труда. Скорее уж, трудно было притворяться, что они его с трудом понимают. Но это было удобно. Так с них и требовали меньше, и не особо стеснялись высказываться в присутствии обслуживающего персонала, мало чем отличающегося от мебели. Собственно, именно поэтому вопрос Мары показался остальным более чем странным. То, что она его задала аж дважды, можно было объяснить лишь тем, что кровь ударила шенгенке в голову, поэтому она плохо соображала. О том, что вопрос мог оказаться риторическим, никто не подумал – для орков это уже было слишком.