Мир на краю бездны - [225]

Б. В. Соколов ищет и другие основания, чтобы осудить контрудары: «Тем самым задерживалась столь необходимая переброска войск на помощь Западному фронту, чье положение становилось еще более тяжелым»[1014]. Что страшнее? Сохранение инициативы за немцами на всех участках фронта создавало риск отсечения Юго-Западного фронта, задуманного «Барбароссой». Переброска части сил фронта севернее только усугубляла эту угрозу. Могла ли переброска сил на сотни километров спасти положение Западного фронта?

Б. В. Соколов считает, что положение мог спасти немедленный отход на линию Днепра под прикрытием сильных арьергардов. Собственно, отход происходил, только «сильные арьергарды» окружались, а дороги были забиты. Возникавшие пробки попадали под бомбежки. Еще более стремительный отход лишь усугубил бы хаос на дорогах. При этом отход за Днепр был оправдан только на юге, где Днепр широк. В центре, где произошел главный прорыв, Днепр не мог задержать противника (что подтвердило Смоленское сражение).

У Сталина была полусобранная наступательная военная машина. У него не было времени переделывать эту машину в оборонительную. Пришлось применять наступательные методы (контрудары), жертвуя жизнями ради главного — выигрывать время, сдерживать наступление. Сдача пространства без боя давала Гитлеру шанс дойти до Москвы до осенней распутицы. Этого Сталин допустить не мог.

Отцы командиры

Как мы видели, среди причин неудач в первые месяцы войны есть и такие, которые не зависели от немецкого нападения и проявили бы себя в любом случае. Это низкая техническая грамотность солдат, недостаточная подготовка экипажей самолетов и танков, и, наверное в первую очередь, недостаток опыта командного состава. Чувствуется отсутствие опыта координации операций в условиях «войны моторов». Моторы есть, а координация хромает. Легче всего объяснить это репрессиями 1937–1938 гг. Сталин расстрелял опытных командиров, а неопытных — оставил командовать войсками. Правда, арестованные (и не выпущенные) командиры составляют считанные проценты от общей численности офицерского корпуса первой половины 1941 г. Но среди расстрелянных в 1937–1938 гг. — «звезды первой величины». Г. А. Куманев, выражая распространенное мнение, настаивает, что «весь цвет Вооруженных Сил СССР был истреблен в ходе чистки в 1937–1938 гг».[1015] «Весь цвет». То есть Тухачевский, Дыбенко, Якир — цвет, а Жуков, Василевский и Рокоссовский (арестованный, но все же не уничтоженный) — никак не цвет. Может быть, если бы Тухачевский, Якир, Уборевич и Блюхер командовали войсками в 1941 г., их опыт помог бы избежать ошибок Сталина, Жукова, Шапошникова и Василевского? Увы, эти предположения легко поставить под сомнение. Никто из советских генералов до 1937 г. не имел опыта современной войны. Первое впечатление от хотя бы ограниченной «войны моторов» можно было получить в Испании. Опыт Блюхера под Хасаном был не самым удачным и мало чем мог помочь в маневренной войне 1941 года. Так что жертвы террора 1937–1938 гг. имели такой же опыт гражданской войны, как и Ворошилов, Буденный, Кулик и Жуков. В 1939–1940 гг. ценный опыт современной войны можно было почерпнуть в Монголии и Финляндии, отчасти и в Польше, где сопротивление Войска Польского было слабым, но потребовалось быстрое продвижение механизированных частей. Как показали первые месяцы войны, этот опыт оказался недостаточным, но все же он был большим, чем знания и навыки Тухачевского, Якира и Уборевича и их товарищей по несчастью. Влияние репрессий не могло решающим образом сказаться и на качестве офицерского корпуса в целом. В 1938–1940 гг. РККА получила 271,5 тыс. офицеров, в то время как число расстрелянных в 1937–1938 гг. командиров исчисляется несколькими тысячами, а количество уволенных по политическим мотивам около 15 тысяч. Это на сотни тысяч офицеров 1941 г. Так что репрессии никак не могут быть причиной неопытности командного состава — количество офицеров, имевших опыт гражданской войны и погибших в результате репрессий несоизмеримо с количеством новичков офицерского корпуса, которые заняли бы командные посты, были бы репрессии или нет.

Поэтому важнейшие причины относительно низкого качества советских командных кадров следует искать не в терроре. М. И. Мельтюхов считает: «Обычно к последствиям репрессий относят снижение качества офицерского корпуса в результате устранения опытных офицеров, частых перемещений по службе, создания дефицита военных кадров, снижения образовательного уровня комсостава, особенно высшего. Правда, следует отметить, что частые перемещения по службе и дефицит военных кадров были порождены не столько репрессиями, сколько техническим переоснащением, организационной реорганизацией и форсированным развертыванием новых частей и соединений Красной армии»[1016].

Наращивание армии стало естественным результатом провала коллективной безопасности, а низкая квалификация офицерского пополнения вытекает из того же форсированного перехода к индустриальному обществу, о котором речь шла выше.

Те же командиры, что не самым удачным образом действовали под Ровно, потом били немцев в 1942–1945 гг. Кто остался жив и не попал в плен. Впрочем, примеры удачного командования были даже в катастрофической обстановке лета 1941 г. Так, штаб немецкой 3 танковой группы 3 июля докладывал: «Оперативное руководство войсками противника хорошее»