Мир на краю бездны - [223]

Когда 25 июня ситуация прояснилась, был разрешен отход Западному фронту. В этот же день было принято решение о создании стратегического оборонительного рубежа на линии Могилев — Витебск — Орша. 28 июня кольцо окружения вокруг Западного фронта замкнулось у Минска. К 8 июля остатки фронта были уничтожены. Уже 3 июля Гальдер писал: «В целом теперь уже можно сказать, что задача разгрома главных сил русской сухопутной армии перед Западной Двиной и Днепром выполнена… Когда мы форсируем Западную Двину и Днепр, то речь пойдет не столько о разгроме вооруженных сил противника, сколько о том, чтобы забрать у противника его промышленные районы и не дать ему возможности, используя гигантскую мощь своей индустрии и неисчерпаемые людские резервы, создать новые вооруженные силы»[1006]. Может быть, так бы оно и было, если бы коммунистический режим не начал готовить «новую армию» еще до начала войны. Так что теперь она выходила на линию верхнего течения Днепра.

4 июля руководители Западного фронта во главе с Павловым были арестованы и 22 июля расстреляны, ответив за просчеты и Сталина, и Шапошникова, и Жукова. Народ должен был знать своих антигероев, чтобы не мешать героям исправлять положение. Существенно, что к 1942 г. Сталин отказался от расстрелов провалившихся командующих. За одного битого двух небитых дают. Провалы терпели Тимошенко, Еременко, Конев и другие военачальники, позднее руководившие и наступательными операциями. Если бы Павлова не расстреляли, он тоже мог бы набраться опыта.

До 28 июня советские войска удерживали львовский выступ, с которого планировалось наносить упреждающий удар. И он был бы нанесен, если бы не разгром Западного фронта, который делал наступление невозможным. Потеряв 2648 танков, Красная армия оставила Львов и в порядке стала отходить к Киеву. В образовавшемся на день вакууме украинские националисты провозгласили самостийную республику. Но в этих условиях заметная «третья сила» была невозможна, и подошедшие германские войска разогнали правительство своих союзников.

Принципиальное решение о переходе к стратегической обороне не означало отказа от контрударов. Они были неудачны, советские войска несли большие потери, попадали в окружение. Сама по себе Красная армия не была уж совсем беспомощной. Так, например, 30 июня советские войска отбили только что занятую немцами Ригу, обеспечив планомерный отход войск Северо-Западного фронта.

Когда командование Юго-западного фронта обсуждало линию дальнейшего поведения, начальник штаба фронта Пуркаев предложил перейти к обороне, вместо того, чтобы наносить контрудары. Историки спорят: может быть ли решение о переходе к обороне было оптимальным в тех условиях, и неудачи Красной армии вызваны стремлением наносить контрудары.

Почему контрудары были малоэффективными, и можно ли было обойтись без них? Как уже говорилось, первый удар немцев привел к цепи необратимых последствий, катастрофических для РККА. Первым ударом немцам удалось накрыть 668 самолетов, сосредоточенных на аэродромах недалеко от границы. После этого немцы захватили господство в воздухе, и план Сталина «расчистить» путь своим тихоходным машинам с помощью новейших мигов и яков провалился. В первые же дни немцы сбили еще 222 самолета.

Немецкое господство в воздухе затруднило переброску к месту боев горючего, боеприпасов и запчастей, эвакуацию поврежденной и вышедшей из строя техники. Хотя запасы всего этого были велики, они располагались вблизи границы, но не там, где прорвались немцы и закипели решающие сражения. Инициатива в нанесении удара дала немцам и здесь очень много. В руки наступающих немецких частей попадали запасы, у наступающих сохранялась возможность ремонта своей техники, в то время как советские поврежденные, сломавшиеся и оставшиеся без горючего танки попадали к противнику. Войскам приходилось маневрировать в незапланированных направлениях, что выматывало их еще до вступления в бой, приводило к потерям в технике, нарушало проводную связь. Радиосвязь в войсках была, но в недостаточном количестве. К тому же ей советские командиры не очень доверяли, так как во время Зимней войны финны прослушивали советский эфир. Так что радиосвязь считалась «опасной» в этом отношении.

Б. Н. Петров считает, что «низкую эффективность использования мехкорпусов нельзя объяснить внезапностью нападения противника, так как они составляли второй эшелон армии прикрытия и не попали под первый удар его группировки»[1007]. Однако из вышесказанного ясно, что внезапность нападения привела к таким последствиям, которые сразу же сказалась на эффективности действия мехкорпусов. Прежде всего это касается господства немцев в воздухе и перемещений советских танков в тылу прежде, чем вступить в бой. Первый из этих факторов приводил к ударам «растопыренными пальцами»: «Вместо того, чтобы наносить массированные удары по врагу, танковым командирам предписывалось „действовать… небольшими колоннами, чтобы рассредоточить авиацию противника“»[1008]. К тому же удар наносился вслепую, так как у немцев была воздушная разведка, а у РККА почти не было.