Мир меняющие. Один лишь миг. Книга 2 - [96]

полет. Сон выглядывал из каждого темного угла, прятался в многоглазье паука, что осмелился

подобраться к непокорной еде поближе. Уставшие глаза моргали все медленнее. И вот — веки

опустились, и нет сил сопротивляться больше. Вальд уснул.

Сон его был странен. Астроном спал и не спал одновременно. Какая-то часть мозга

отключилась, совершенно обессилев от обилия впечатлений прошедших дней. Бодрствующая же

часть встрепенулась, бессильно затрепыхалась, когда в этот пыльный каменный мешок вошли

чужаки. Темнобородый — собственной персоной, ступая твердо, так что каменные плиты

продавливались под его стопами — а как же иначе, хозяин обходит свои владения, негоже ему

таиться. Следом вошла до боли знакомая женщина, одновременно и прекрасная и ужасная —

160

16

добела выгоревшие волосы навеки сплелись в тяжелую косу, заставляя горделиво вскидывать

голову. Прекрасное лицо, пугающие глаза — багровые, страшные, воспаленные. Бархатистая кожа

лица, девичья стройная фигура, затянутая в ту самую пресловутую черную кожу — несмотря на

всё, случившееся с ней — это была она, Селена. Неспящая часть Вальда рванулась к матери, но

бренное тело, погруженное в глубокий сон, отказалось повиноваться. Из-за спины Селены вышел

мальчик, смутно напоминавший кого-то из прошлого — тоже затянут в кожаный костюм,

белоснежные волосы безжалостно стянуты в короткий пучок на затылке. Здесь с кожаными

изделиями проблем не было — материал в изобилии. Селена придержала мальчика извечным

материнским жестом, так любая родительница старается предостеречь свое дитя от опасности,

которая может таиться в неизвестности.

- Не бойтесь, входите. Вам не следует бояться вообще ничего — в хронилищах нет таких вещей

или людей, которые могут причинить вам вред, - темнобородый усмехнулся вкривь недобро, -

только если я прикажу, или сами попросите...

Мальчик шагнул вперед, хрустя каменными осколками, изумленно воззрился на спящего, низким

хрипловатым голосом поинтересовался:

- А это кто? Как он смеет спать тут? Его нужно наказать — и уже было потянул из-за пояса

небольшую плеть, но темнобородый запретил.

- Нет, дружок, мы не будем его наказывать, мы не будем его обижать. Он пришел найти тут нечто,

что было дорого ему. Так дорого, что потеря эта слишком болезненна и поэтому он здесь. Живой.

Пройдя по запретным дорогам. Запомни, тех, кто оказался в живую в хронилищах, наказывать

нельзя — они уже сами себя наказали. Это для тебя здесь дом родной, а они — живые — приходят

очень-очень редко. И мы не можем их наказать. Даже если захотим. Мы можем лишь затаить

искомое для живых так, что их поиски затянутся, затянутся до тех пор, пока они не умрут — ты не

забыл, что они смертны? Или не пожелают смерти — сами, или случайно ввяжутся в такое, где им

не выжить. Но и умерев, они смогут покинуть хронилища — если их боги сочтут, что странники

эти достойны слушать божественный шепот на полях небесных. Так что пока ты просто запомни

это лицо. Нам пора. Слишком много дел, чтобы прохлаждаться. Твоей няньке нужно приниматься

за дело, ее подопечные и так слишком долго были предоставлены сами себе, соскучились,

наверное.

Мальчик без дальнейших пререканий взял затянутую в кожу женщину за руку и потянул ее к

выходу. Вальд метался и рвался к матери, пытаясь достучаться из своей тяжелой дремы, но не мог

двинуть даже пальцем. Она равнодушно обозрела всю комнату, не проявляя никаких эмоций,

покорно пошла, влекомая маленьким поводырем. Хрон, покидая этот заброшенный уголок своих

владений, вновь усмехнулся углом рта и проговорил, явно обращаясь к спящему:

- Помни, ты можешь тут бродить очень долго — пока не умрешь, или сам не захочешь этого. А я уж

постараюсь, чтобы Прим и Аастр — твои небесные отцы сочли тебя недостойным их полей.

161

16

Когда темнобородый исчез в дверном проеме, неспящая часть сознания Вальда вздохнула с

облегчением — он теперь знал, как выжить среди здешних лабиринтов, но знание это нужно как-то

сохранить. Не факт, что проснувшийся и освеженный сном Вальд сможет вспомнить об своем

иммунитете против всех местных напастей — кроме собственного воображения. И, получается, что

можно было лежать себе тихонько связанным, и не дергаться, и ведьмы не смогли с ним ничего

сделать. И пауков дразнить не было необходимости. И выворачивать суставы и все другие

членовредительские штуки оказались совершенно лишними. Ха! Ведьмы выглядели достаточно

убедительно в своих притязаниях, что Вальд засомневался — а знают ли они, что с живыми так в

хронилищах не поступают? Вон, малец же не знал. Хотя он и не выглядел тем, кто может

причинить ощутимый вред. А ведьмы-то как раз такими и выглядели, но нечто же помешало им

воспользоваться его беспамятством... Поразмышляв еще какое-то время над этим, и не придумав

ничего, неспящая часть астронома соскользнула в те же глубины сна, в которых уже давно храпела,