Мир, который рядом - [12]
Сереге нравилось творчество нашей группы. Он даже написал нам пару песенок. У нас в компании он и встретил свою будущую жену. Сыграли свадьбу. У них родилась дочь Кристина. Лысый работал, неплохо получал. Помнится, как в последнее время он заинтересовался наркотой. Я не думал, что все окажется настолько серьезно. Он, как и все мы, курил травку и иногда баловался барбитурой, не больше. И вот я получаю весть о его смерти. Я не могу себе представить, что его больше нет. Был человек, и не стало. Как-то не укладывается в сознании. Уже второй мой приятель уходит из жизни. А ведь мы еще совсем молодые. Только жить начинаем.
Первым был Лелик. Молодой жизнерадостный парень, бас-гитарист популярной в то время в узких кругах группы Метро. Я никогда не видел Лелика серьезным. Постоянно на приколах, он вносил свет в нашу неформальную жизнь. Правда, пил много. Вообще, на севере практически вся молодежь бухает. А чем еще заниматься? Производства нет, заводы стоят, денег не платят. Устроиться куда-либо невозможно. А на водку почему-то бабки находятся всегда. Вот и пьет молодежь от безысходности. Так и мы играли грязный панк в знак протеста обществу и жрали водяру. Лелика посетила белая горячка. После очередного продолжительного запоя он вдруг резко надумал бросить пить. Выдержал без алкоголя четыре дня, а вночь на пятый день трезвой жизни вздернулся в ванной комнате. Его отец, дядя Саша, проснувшись утром, пошел умываться и наткнулся на свисающее с потолка уже остывшее тело своего сына. Хоронили всей рок-тусовкой города. Устроили концерт памяти. И опять бухали и творили музыку. А теперь ушел Лысый. Бедная Наташка, у них ведь маленькая дочь. Хочется помочь, а нечем. Ну чем я помогу, сидя в тюрьме? Словами соболезнования? Да на хер эти слова нужны! Человека нет, а словами горю не поможешь. Остается только чифирнуть за упокой души Серегиной. Вот ведь какая блядская штука жизнь.
Отправитель второго письма был мне незнаком. Писала девушка. Рассказывала про то, что к ней в руки попала кассета с записью нашей группы. Она задалась целью лично познакомиться с вокалистом. И узнав о том, что я сижу, решила пообщаться заочно. Звали ее Марина, ей было 14 лет. Она предлагала мне свою дружбу и была сильно недовольна тем, что человек, который должен петь, сидит в тюрьме. Дальше, как обычно, шли строчки типа «все образуется, ведь ты хороший, тебя отпустят» и так далее.
Наивные вы все-таки люди. Кто ж меня отпустит? Но все равно приятно, когда тебе пишут, переживают, пытаются хоть как-то поддержать. Письмо для зека, что хлеб. Без них душа черствеет, опустошается. Каждый раз, засыпая, надеешься, что завтра получишь весточку от кого-нибудь. И сильно обламываешься, когда писем для тебя нет. Как мало, оказывается, надо для счастья. Всего-то какой-то исписанный листок со словами поддержки. Ты получаешь его и радуешься тому, что тебя не забыли. Тебя помнят, любят, ждут, а значит, и жизнь продолжается.
- Соломин! – в кормушке показалась рожа дубака.
- Ну, я.
- На, получи, распишись.
- А че это такое?
- Расписывайся давай, потом почитаешь, - кормушка с грохотом захлопнулась. Я держал в руках несколько листов скрепленных между собой.
- Че, Юрок, объебон принесли? Дашь приколоться? – около меня уже крутился Стас, пытаясь взять у меня бумаги.
- Да подожди ты! Че это за хуйня?
- Это объебон, Юрок. Обвинительное заключение, значит. Ты ведь с делом ознакомился? Ну вот, а это делюга твоя вкратце изложена и обвинение. Короче, за то, что тут написано, тебя и судить будут.
- Ничего нового я в этом объебоне не нашел, то же самое, что и в деле. Только слеплено все более слажено, расписано по пунктикам, прямо детектив какой-то. Если бы кто другой почитал, точно бы поверил.
Благодаря итогам следственной работы я превратился из неформала-музыканта в страшного вождя скинхедов, кидающего железобетонные плиты на прохожих с кавказской внешностью. Там же было написано, что я боролся за «изгнание всех иногородцев из России вплоть до их физического уничтожения». Короче, выглядел я в этом объебоне Змеем Горынычем, охотившимся на горбоносых кавказцев. Но самое интересное было то, что фамилия потерпевшего была Солдатов. А я и не знал раньше, что Солдатов – кавказская фамилия. Вот ведь как бывает.
- Ну ты, Юрок, прямо монстр какой-то. А в хате-то сидит тихий такой, спокойный, платочки разрисовывает. И в правду говорят, в тихом омуте черти водятся, - поддразнивал меня Федор. – Тут минимум двадцаткой полосатого пахнет. Ты давай на суде откусывайся до последнего, а то поедешь на Мордву вату катать.
VI
Спустя неделю меня заказали на этап.
Мы как раз сидели со Славиком, я делал ему наколку. Машинку мы все-таки затянули к тому времени. Славик научил меня многому в тату-искусстве. Так вот, делаю я ему партак, совсем чуть-чуть добить осталось, и мусор за дверями кричит, чтобы я собирал вещи, так как меня увозят в Москву.
- Не ссы, Юрок. В Москве тоже нормально. Как раз наколки будешь практиковать. Там народу много, отбоя не будет, - наставлял Славка, - ты парень отличный, не пропадешь. Сразу не лезь там никуда, присмотрись. Да че я тебе рассказывать буду? Сам все знаешь. Приедешь – увидишь, короче. Давай лучше собирать тебя будем. Сигареты, чай есть?
Главный герой — начинающий писатель, угодив в аспирантуру, окунается в сатирически-абсурдную атмосферу современной университетской лаборатории. Роман поднимает актуальную тему имитации науки, обнажает неприглядную правду о жизни молодых ученых и крушении их высоких стремлений. Они вынуждены либо приспосабливаться, либо бороться с тоталитарной системой, меняющей на ходу правила игры. Их мятеж заведомо обречен. Однако эта битва — лишь тень вечного Армагеддона, в котором добро не может не победить.
Своими предшественниками Евгений Никитин считает Довлатова, Чапека, Аверченко. По его словам, он не претендует на великую прозу, а хочет радовать людей. «Русский Гулливер» обозначил его текст как «антироман», поскольку, на наш взгляд, общность интонации, героев, последовательная смена экспозиций, ироничских и трагических сцен, превращает книгу из сборника рассказов в нечто большее. Книга читается легко, но заставляет читателя улыбнуться и задуматься, что по нынешним временам уже немало. Книга оформлена рисунками московского поэта и художника Александра Рытова. В книге присутствует нецензурная брань!
Знаете ли вы, как звучат мелодии бакинского двора? А где находится край света? Верите ли в Деда Мороза? Не пытались ли войти дважды в одну реку? Ну, признайтесь же: писали письма кумирам? Если это и многое другое вам интересно, книга современной писательницы Ольги Меклер не оставит вас равнодушными. Автор более двадцати лет живет в Израиле, но попрежнему считает, что выразительнее, чем русский язык, человечество ничего так и не создало, поэтому пишет исключительно на нем. Галерея образов и ситуаций, с которыми читателю предстоит познакомиться, создана на основе реальных жизненных историй, поэтому вы будете искренне смеяться и грустить вместе с героями, наверняка узнаете в ком-то из них своих знакомых, а отложив книгу, задумаетесь о жизненных ценностях, душевных качествах, об ответственности за свои поступки.
Александр Телищев-Ферье – молодой французский археолог – посвящает свою жизнь поиску древнего шумерского города Меде, разрушенного наводнением примерно в IV тысячелетии до н. э. Одновременно с раскопками герой пишет книгу по мотивам расшифрованной им рукописи. Два действия разворачиваются параллельно: в Багдаде 2002–2003 гг., незадолго до вторжения войск НАТО, и во времена Шумерской цивилизации. Два мира существуют как будто в зеркальном отражении, в каждом – своя история, в которой переплетаются любовь, дружба, преданность и жажда наживы, ложь, отчаяние.
Книгу, которую вы держите в руках, вполне можно отнести ко многим жанрам. Это и мемуары, причем достаточно редкая их разновидность – с окраины советской страны 70-х годов XX столетия, из столицы Таджикской ССР. С другой стороны, это пронзительные и изящные рассказы о животных – обитателях душанбинского зоопарка, их нравах и судьбах. С третьей – раздумья русского интеллигента, полные трепетного отношения к окружающему нас миру. И наконец – это просто очень интересное и увлекательное чтение, от которого не смогут оторваться ни взрослые, ни дети.
Оксана – серая мышка. На работе все на ней ездят, а личной жизни просто нет. Последней каплей становится жестокий розыгрыш коллег. И Ксюша решает: все, хватит. Пора менять себя и свою жизнь… («Яичница на утюге») Мама с детства внушала Насте, что мужчина в жизни женщины – только временная обуза, а счастливых браков не бывает. Но верить в это девушка не хотела. Она мечтала о семье, любящем муже, о детях. На одном из тренингов Настя создает коллаж, визуализацию «Солнечного свидания». И он начинает работать… («Коллаж желаний») Также в сборник вошли другие рассказы автора.