Мир Книги джунглей - [69]
В этот самый момент свалился один из моих штативов; к счастью, на нем не была укреплена камера. А виновные в происшествии два озорника уже точили зубки о мой экспонометр в кожаном чехле. Дело ограничилось красивым мелким узором на коже.
Даже грохот упавшего штатива не насторожил львицу. И уж совсем я был польщен ее доверием, когда она в один из дней с кряхтеньем шлепнулась на землю метрах в пяти от меня, чтобы кормить сосунков!
Чудесны были вечерние часы. Мы продолжали следовать за троицей, пока не переставали различать ее в темноте и возникала опасность очутиться слишком близко от львицы и львят или между ними. Это может показаться сказкой, но в один очень холодный вечер, когда мы развели костер, чтобы согреться, львица подошла и улеглась на землю в каких-нибудь трех метрах от нас и потрескивающего пламени!
Правда, позже нам представился отличный случай убедиться, что львы могут быть опасными и никогда не следует забывать о риске.
Услышав как-то раз опять фугу в исполнении самца и самки, я понял, что в разгаре брачный ритуал. Мы осторожно приблизились и, оказавшись метрах в двадцати от возлюбленной пары, начали снимать. После нескольких копуляций львица поднялась и стала уходить, сопровождаемая партнером. А я вспомнил, что еще не сняты фотографии, и решил наверстать упущенное. Совершая обходный маневр, Пиа, я и один из объездчиков (второй остался возле кинокамеры) юркнули в кустарник, который, как нам казалось, находился довольно далеко ото львов. Однако они успели переместиться, и, огибая очередной куст, мы увидели львов, идущих нам навстречу. Самец рявкнул и побежал на нас с такой скоростью, что я не смог как следует навести резкость на его разгневанный лик (вклейка, стр. 112–113). Объездчик принялся кричать и колотить палкой по кустам. Метнувшись в сторону, львица скрылась в зарослях, и, к нашему счастью, лев прервал атаку и затрусил ей вдогонку. А когда мы обернулись, то увидели сплошную стену колючих ветвей акации, не уступающую прочностью рыболовной сети! Так что нам некуда было деться, если бы лев довел атаку до конца.
Вечер, ставший заключительной виньеткой нашего пребывания в Гире, вроде бы не был отмечен никакими выдающимися событиями. Да мы и так уже были избалованы острыми сюжетами, но изумительно красивые картины прочно запечатлевались в памяти.
Мы шли сквозь лес, через холмы, вдоль речных русел, сопровождая знакомую нам шестерку. Львы явно смирились с нашим присутствием и, хотя сохраняли известную настороженность, вели себя все смелее. Они двигались рассыпным строем, и было очень интересно наблюдать за ними то с макушки холма, то снизу, когда львы шествовали вдоль гребня на фоне предгорий. Время от времени они делали остановку и собирались вместе, приветственно бодая друг друга. Потом доминирующий самец снова трогался в путь, и остальные веером шли за ним. Один раз, когда я снимал панорамой идущего льва, всего в двух метрах от меня в кадр вошла львица. Замерла на месте, как олицетворение вековой настороженности и любопытства, принюхалась, внимательно поглядела на меня — и замкнула львиное шествие, не проявив никакого недовольства. Выйдя на ровный выступ на склоне, вся группа остановилась. Словно скульптуры, вылепленные из живой плоти, стояли они, обозревая свой край, последний оплот азиатского льва на планете. Невозможно забыть это бесподобно величественное зрелище.
Тигровые ночи — и рассвет для барасинг
Вместо 12 месяцев в поле, как было предусмотрено моим контрактом с телевидением, я провел в Индии и Шри-Ланке 23 месяца, а если добавить перерывы для монтажа в Швеции, получится, что экспедиция длилась с января 1977 по май 1979 года, В чисто финансовом смысле это непосильная нагрузка. Каждый месяц в поле стоит немалых денег, а шведское радио решительно отказалось выделить дополнительные средства, которые были мне нужны, чтобы добиться хорошего результата. У начальства свои нормы, оно явно считает, что дикие звери тоже связаны контрактом, а потому должны позировать в условленные сроки… А за такие мелочи, как раненый глаз с последующим провалом съемок, положено всецело расплачиваться второй договаривающейся стороне. «Пусть знают взрослые и дети: свободный художник — лучший дар на свете».
Что делать? Залезать, как уже доводилось, по уши в долги? Или довольствоваться посредственным материалом? К моему удивлению, все обернулось иначе.
Когда античные драматурги запутывали интригу своей пьесы до такой степени, что сами не могли ее распутать, они попросту подключали к действию какого-нибудь из богов Олимпа — и все разрешалось! Отсюда выражение deus ex machina — бог из машины. Не знаю уж, кто вмешался в моем случае — то ли Гермес, то ли Гера, то ли сам Зевс. А может быть, какая-нибудь из прелестных муз, с которыми у меня издавна самые добрые отношения… Так или иначе, счастливая случайность и на сей раз спасла спектакль.
Перед тем как нам с Фредриком выезжать в Индию, я участвовал в телевизионной программе — насвистывал мелодию «Шенандоа», сопровождая номер имитациями птичьих голосов. После передачи Карл-Эрик Ельм из фирмы звукозаписи «Электра» позвонил мне и предложил записать обыкновенную пластинку. Я сидел на чемоданах, в моем распоряжении оставалось всего полдня, тем не менее Ельм ухитрился за несколько часов организовать студию, оркестр, дирижера и все прочее! Обрадованный возможностью услышать свои рулады в профессиональном сопровождении и записать на память имитации птиц, пока мой собственный орган еще не рассыпался, я приехал на студию, и запись состоялась.
