Мир «Искателя», 2004 № 04 - [4]

Она опустила босые ноги на холодные доски пола, нащупала тапочки, и почему-то от ощущения теплоты в ногах стало очень холодно плечам, ночная рубашка сползла и едва прикрывала грудь, Полина накинула на плечи шерстяной платок.

Стрелка на часах беззвучно прыгнула на минуту вперед, и сразу же звук в коридоре возобновился — теперь это были чьи-то гулкие шаги, медленные и приближавшиеся: шаги Командора, Судьбы, Рока, Провидения.

Полина стояла рядом с кроватью, дрожала то ли от страха, то ли от холода и была не в состоянии сделать ни шага. По коридору кто-то шел и бормотал себе под нос, Полина слышала это приглушенное бормотание, слышала шаги, скрип половиц, на несколько секунд некто замирал, и тогда опять начинал звучать воздух, а потом шаги и шепот возобновлялись, и воздух замолкал, будто два этих разных звука не могли сосуществовать в одном пространстве.

Кто-то прошел мимо спальни, Полине показалось, что дверная ручка начала медленно поворачиваться, но это было игрой воображения — звуки удалились в сторону лестницы, но спускаться на первый этаж некто не стал: шаги смолкли, шепот прекратился, гул воздуха тоже начал утихать, и, когда минутная стрелка на часах скакнула еще на одно деление, в доме наступила нормальная тишина, какую распознаешь сразу, потому что складывается она из привычных и обычно не осознаваемых звуков: едва слышного гула холодильника на кухне, тиканья стоячих маятниковых часов в гостиной, и сверчок, на которого Полина привыкла уже не обращать внимания, подал свой голос, показавшийся соловьиным пением.

Если кто-то ходил по этажу, подумала Полина, то сейчас он стоит у лестницы и, видимо, боится спуститься, ведь в коридоре темно, хоть глаза выколи. Если сейчас раздастся грохот падения, это будет естественным продолжением, и тогда можно будет выйти и посмотреть, кто пробрался ночью в дом и сломал себе шею, упав с крутой лестницы.

Однако никто с лестницы не падал, ступеньки не скрипели, и значит, если все предшествовавшие звуки не были игрой ее воображения, то некто стоял сейчас у перил и, может быть, пытался нашарить на стене выключатель. Некто мог и не знать, что выключателя в коридоре вообще не было, свет — три бра вдоль стены — включался в каждой из комнат, и еще был выключатель внизу, в холле.

Если в дом проник грабитель, нужно звонить в полицию, но Полина не знала, что в таких случаях говорить, и номер телефона тоже помнила не точно: может, сто или, кажется, сто один. В Москве ноль два, но то в Москве…

Единственным телефонным номером, который сейчас приходил Полине на память, был номер комнаты на первом этаже, где спала Глэдис, и Полина, подняв трубку стоявшего на тумбочке возле кровати большого телефона, выполненного в стиле моделей начала прошлого века, набрала шесть цифр. Тишина прервалась нудным повторяющимся зуммером, Полина считала: пять, восемь, одиннадцать… Неужели Глэдис спит так крепко? А может, это она и стоит сейчас у лестницы, имея какое-то тайное намерение?..

— Алло, — сказал в трубке низкий голос, в котором трудно было узнать голос кухарки. — Алло, алло…

— Глэдис, — сказала Полина. — Ой, простите, мисс Баркер, это я… Извините, что разбудила вас, но, вы понимаете…

— Миссис Батурин? — сразу проснулась кухарка и заговорила обычным дневным голосом. — Дорогая, что-нибудь случилось? Вам что-то нужно?

— Мне нужно, — медленно проговорила Полина, — чтобы вы ко мне поднялись. То есть… Сначала посмотрите — нет ли кого-нибудь в коридоре… И у лестницы.

— Да кто там может быть? — удивилась мисс Паркер, но спорить не стала и, сказав коротко: «Сейчас приду», положила трубку.

Минуту спустя Полина услышала торопливые шаги, скрип половиц, а потом быстрый стук в дверь и голос кухарки: «Миссис Батурин, это я!»

Полина плотнеет запахнула платок и повернула ключ в двери. Глэдис вошла в спальню, и Полина успела заметить, что в коридоре, конечно же, горит освещение.

— Это вы включили бра? — спросила она.

— Я, — кивнула кухарка.

— Там… никого не было?

— Кто же там мог быть? — сказала мисс Баркер, глядя на Полину взглядом полицейского следователя, поймавшего важного свидетеля на том, что тот пытается повесить лапшу на уши представителя закона.

— Не знаю, — сказала Полина и опустилась на кровать. — Мне показалось…

Кухарка не стала спрашивать, что именно показалось хозяйке, воображаемое ее не интересовало, она поправила сползшее на пол одеяло, забрала со столика поднос с чашкой — Полина перед сном пила молоко — и спросила:

— Вы хорошо себя чувствуете, миссис Батурин?

— Да, — сказала Полина. — А почему вы… Я дважды вас спросила, и вы оба раза ответили вопросом на вопрос.

Мисс Баркер нахмурилась и пробормотала, отступая к двери:

— Не пойму, о чем вы.

— Ну, как же… Я спросила «Есть ли кто-нибудь в коридоре?» А вы не сказали «Нет», вы спросили: «Кто же там мог быть?»

— Но кто же там мог быть? — с недоумением сказала кухарка, не понимая, чего хочет от нее хозяйка в первом часу ночи. — Никого там нет. Вам, наверно, что-то дурное приснилось. Хотите, принесу еще молока? Или согреть чаю?

— Спасибо, не надо. Извините, мисс Баркер, что я вас разбудила…