Мир хижинам, война дворцам - [183]

— Товарищи! Трудовой народ! Не позволим реакции издеваться над нами! А ну-ка, дадим им сейчас по рукам!

Это было безусловно ошибкой. Толпа встретила слова Боженко ревом, юнкера и “ударники” ринулись к дверям.

Боженко засучил рукава и побежал вниз по лестнице хулиганам навстречу. Однако тут же остыл: ну надает он двоим или троим тумаков, ну сам получит, ну потащат его в милицию, — и что с того? Нет, надо предотвратить провокацию и во что бы то ни стало навести в городе порядок! А сделать это может только Красная гвардия. Поэтому Боженко повернул назад — изнутри запер двери на засов, пусть попотеют над дубовыми дверями бывшего дворянского собрания! — и черным ходом выскочил на Крещатик.

Соображения были такие: к своим красногвардейцам, в Главные железнодорожные мастерские, — далеко. До “Арсенала”, на Печерск, — ближе. А в “Арсенале” красногвардейцы еще с утра собрались под “бердан”. Леонид Пятаков должен был проводить первые военные занятия с молодыми ребятами, которых организовал в Союз молодежи Картвелишвли.

Боженко перемахнул через Крещатик, где толпились юнкера и офицеры, и кинулся на Институтскую. Но с Институтской пришлось свернуть: банда архаровцев громила там книжный магазин, крича при этом: “Бей большевиков” Магазин этот торговал только книжками для садоводов и пчеловодов, большевистских изданий там не было, но уж если разгромили книжный киоск, значит, надо уничтожить вообще все газеты и книги до последнего листочка, потому что все это — большевистские выдумки!.. Боженко шмыгнул во двор дома Гинзбурга, пробрался на Николаевскую, потом на Меринговскую и через Лютеранскую и Виноградную проскочил на Собачью тропу.

Но едва он стал карабкаться по круче к арсенальским стенам, чтоб добраться поскорее, напрямик, к “задней линии”, как за его спиной раздалось:

— Стой!

Из кустов вынырнуло несколько юнкеров с карабинами. После провала наступления Керенского и приближения фронта в городе было введено чрезвычайное положение, и такие военные заводы как “Арсенал”, охранялись особенно строго.

— Господин поручик! — закричали юнкера. — Немецкого шпиона поймали!

Но Боженко очень хорошо знали в Киеве — он чуть не каждый день выступал на митингах.

— О! — тут же узнали его юнкера. — Так это же Боженко — большевистский агитатор.

Подошел, усмехаясь, офицер.

— Большевистский агитатор крадется к стенам военного “Арсенала”! Роскошная картина! Айвазовский! Вот вам и доказательство, господа, что большевики — немецкие шпионы! Немедленно в комендатуру! Очень кстати, что в прифронтовой полосе восстановлена смертная казнь: болтаться вам на виселице, “товарищ” Боженко!

Нет! Ни болтаться на виселице, ни попадать в комендатуру, да и вообще задерживаться Боженко было не с руки. Он был человек решительный и действовал сразу, едва мелькнет мысль в мозгу. Он саданул ногой в живот ближайшего юнкера и кинулся бежать. Это снова была ошибка. Теперь ему не выкрутиться, раз он удрал. Но ошибка совершена — что поделаешь. Огромными прыжками он помчался вдоль стены направо.

— Стой! Держи! — юнкера кинулись вдогонку — Стрелять будем!

— А раньше вы стреляли? — кричал Боженко на бегу. — В немца идите стрелять до победного конца! Он вас как раз поджидает!..

В эту минуту над головой свистнуло и сзади прогремел выстрел, затем другой. Они в самом деле стреляли. Боженко припустил шибче, пригнувшись и петляя, как когда-то на фронте под Перемышлем. Прогремел третий выстрел, Боженко метнулся вбок, к Рыбальской. Хлопнуло еще три — четыре выстрела, но Боженко был уже наверху, на круче.

Он остановился на миг, чтоб отдышаться, пока юнкера из-под обрыва не могут стрелять, но услышал сверху от Московской многоголосый вой, свист, рев — в точности как давеча на Думской. И Боженко понял: громят большевистский газетный киоск на Печерске, против “Арсенала”. Что же делают ребята-красногвардейцы? Скорее туда!

Боженко кинулся к Московской, но емy пришлось тут же повернуть назад: с Московской на Рыбальскую маршировал взвод юнкеров — этой дорогой юнкеров пятой школы водили сменять караул у арсенальской “задней линии”. А сзади, над кручей, уже появились головы преследователей: он оказался между двух огней! Вот когда Василию Назаровичу будет крышка.

— Хватайте его! Держите!

Боженко, не разбирая дороги, кинулся в сторону. Хотел перемахнуть через забор, но забор попался очень уж высокий. Пробежал в тесный переулочек и очутился у четырехэтажного дома в мавританском стиле. Перед домом стоял автомобиль. В автомобиле, скучая, сидел офицер. Сейчас он услышит крики юнкеров, увидит беглеца, выхватит револьвер, — и будь здоров!

Боженко прошмыгнул мимо автомобиля в подъезд дома.

Задыхаясь от быстрого бега, Боженко помчался по лестнице вверх. Когда он добежал до четвертого этажа, голоса уже слышались в подъезде. Еще минута, и они будут здесь. Но, черт побери, дальше, на чердак, хода нет: только двери в чью-то квартиру. Боженко нажал кнопку звонка и успел прочитать табличку: “Доктор Гервасий Аникеевич Драгомирецкий”. Вот те на! Черт! Только не сюда!.. Но куда же? Топот уже доносился со второго этажа.

Дверь отворилась. На пороге стоял собственной персоной сам доктор Драгомирецкий, Гервасий Аникеевич.