Мир физики и физика мира. Простые законы мироздания - [53]
Вся эта классная математическая информация была включены в приложение, где использовались мои формулы. Шумная компания в средствах массовой информации означала, что мы убедили тысячи людей загрузить это приложение и воспользоваться им еще до того, как наш фильм вышел в эфир. Мы даже получили от нескольких пользователей (включая пилота самолета и альпиниста) видеодневники с регистрацией результатов, наблюдаемых с помощью нашего приложения.
И тут у нас возникла загвоздка.
Как-то вечером, за неделю до завершения редактирования фильма, как раз когда я собирался записывать голосовое сопровождение для ожидавшейся передачи на би-би-си, мне позвонил мой страшно умный продюсер Пол Сен. Он сообщил, что прочитал кое-какие материалы по физике на онлайн-форуме и похоже, что я облажался. Я тут же все бросил и занялся своими вычислениями. А еще я обратился к нескольким коллегам с просьбой их проверить.
И действительно, я совершил очень серьезную ошибку. Два эффекта – замедление течения времени на полюсе, поскольку там сильнее ощущается гравитация, и замедление времени на экваторе, поскольку часы там движутся быстрее вместе с планетой, – в точности перекрывают друг друга! На самом деле все часы на уровне моря тикают в одинаковом темпе по всей Земле, а время, которое они показывают, называется Международным атомным временем (МАТ). Поверхность Земли представляет собой геоид, эквипотенциальную гравитационную поверхность, где взаимное погашение этих двух эффектов, объясняемое действием общей и специальной теорий относительности – совсем не случайное совпадение. Миллиарды лет назад, когда наша планета только что сформировалась, была горячей и тягучей, вращение привело к изменению ее формы в сторону сплющивания, таким образом обеспечив условия для того, чтобы все точки на ее поверхности обладали одинаковым гравитационным потенциалом. Поэтому время везде течет одинаково при условии, что его измеряют на уровне моря – поднимитесь повыше, и время ускорится, опуститесь под поверхность Земли, и оно замедлится.
Цифры, которые выдавало мое приложение, были неверными, и формулу требовалось откорректировать. Но проблема даже не в этом. Моя ошибка стала бы достоянием гласности. Наш документальный фильм нельзя было показывать в том виде, который он имел на тот момент.
Я сказал об этом продюсеру, и он тут же попросил Би-би-си отменить трансляцию. Простейшее решение, конечно, – переснять те сцены, где я давал неверную информацию. Никто бы и не заметил. Но я вовремя понял, что у меня появилась возможность продемонстрировать, как работает реальная наука. Не надо скрывать свой промах, надо в нем признаться, показать, что это нормально – делать ошибки, занимаясь исследованиями. Так что мы сняли еще несколько сцен, где я признавал, что ошибся, и объяснял, как это случилось. С моей стороны не потребовалось никакой особой смелости и силы духа; ведь наука развивается именно через преодоление ошибок – они неизбежны и на них мы учимся. В конце концов, если бы мы не ошибались, как бы нам удалось открыть что-то новое? Этим наука отличается, например, от политики. Действительно, часто ли вы слышите, чтобы политик прямо признался, что совершил ошибку?
В истории науки полно примеров, когда исследователи учились на ошибках прошлого, когда новые гипотезы и теории приходили на смену старым по мере того, как мы все больше узнавали о мире вокруг нас и накапливали экспериментальный опыт. Но как же мы объясним широкой публике полезность такого подхода: формулирование гипотезы, ее тестирование и, наконец, отказ от нее в связи с несоответствием экспериментальным данным? Конечно, признание такого подхода по большей части не согласуется с современной риторикой, особенно в средствах массовой информации, где слышнее всего голоса тех, кто ценит личное мнение больше, чем реальные данные и воспроизводимость экспериментальных результатов.
Так есть ли какой-то урок, который ученые могут преподать обществу или нас обвинят в самонадеянности и элитарности?
Еще одна особенность ученых, тесно связанная с нашей безукоризненной честностью и очень важная для научных исследований, – способность сомневаться. Эта черта может стать нашим злейшим врагом, когда дело доходит до объяснения широкой публике, как делается наука. Мы говорим, что никогда нельзя быть полностью в чем-то уверенными, что научная теория – это просто наша последняя версия объяснения какого-либо явления, и как только эта теория придет в противоречие с новыми наблюдениями или экспериментальными данными, мы должны быть готовы пересмотреть или отвергнуть ее в пользу новой. Но тогда кто-то скажет: «Если вы ни в чем не уверены, как можно верить тому, что вы утверждаете? Как можно на что-то положиться, никогда не зная наверняка?» Такая реакция объяснима. Это в нашей природе – стремиться знать что-то наверняка, а не мириться с какой-то временной версией.
Однако думать таким образом – значит иметь неправильное представление о том, как развивается наука. Доверие к научной информации возникает не на основе убежденности, а на основе признания наукой фактора неопределенности: она всегда подвергает сомнению существующие знания и готова заменить их более глубокими, если вдруг таковые появятся. В других областях жизни такое поведение могло бы показаться легкомысленным, но не в науке. Весь научный прогресс зависит от безусловной приверженности ученых научной честности и от возможности высказывать сомнения.
Жизнь — самый экстраординарный феномен в наблюдаемой Вселенной; но как возникла жизнь? Даже в эпоху клонирования и синтетической биологии остается справедливой замечательная истина: никому еще не удалось создать живое из полностью неживых материалов. Жизнь возникает только от жизни. Выходит, мы до сих пор упускаем какой-то из ее основополагающих компонентов? Подобно книге Ричарда Докинза «Эгоистичный ген», позволившей в новом свете взглянуть на эволюционный процесс, книга «Жизнь на грани» изменяет наши представления о фундаментальных движущих силах этого мира.
Пища всегда была нашей естественной и неизбежной потребностью, но отношение к ней менялось с изменением социальных условий. Красноречивым свидетельством этого является тот огромный интерес к разнообразным продуктам питания, к их природе и свойствам, который проявляет сегодня каждый из нас. Только, достигнув высокого уровня жизни и культуры, человек, свободный от проблемы — где и как добыть пищу, имеет возможность выбирать из огромного ассортимента высококачественных продуктов то, что отвечает его вкусу, что полезнее и нужнее ему, и не только выбирать, но и руководить своим питанием, строить его сообразно требованиям науки о питании и запросам собственного организма.
Курс по скорочтению рассчитан на четыре недели. Имея дело с чтением, наиболее важным является наслаждение им. Не важно, что вы читаете: техническую литературу, детские книжки, романы или статьи в журналах, наслаждение – самый важный компонент эффективного чтения. Расслабьтесь, позвольте интересу завладеть вами... .
В работе проанализированы малоисследованные в нашей литературе социально-культурные концепции выдающегося немецкого философа, получившие названия «радикализации критического самосознания индивида», «просвещенной общественности», «коммуникативной радициональности», а также «теоретиколингвистическая» и «психоаналитическая» модели. Автором показано, что основной смысл социокультурных концепций Ю. Хабермаса состоит не только в критико-рефлексивном, но и конструктивном отношении к социальной реальности, развивающем просветительские традиции незавершенного проекта модерна.
Пражская весна – процесс демократизации общественной и политической жизни в Чехословакии – был с энтузиазмом поддержан большинством населения Чехословацкой социалистической республики. 21 августа этот процесс был прерван вторжением в ЧССР войск пяти стран Варшавского договора – СССР, ГДР, Польши, Румынии и Венгрии. В советских средствах массовой информации вторжение преподносилось как акт «братской помощи» народам Чехословакии, единодушно одобряемый всем советским народом. Чешский журналист Йозеф Паздерка поставил своей целью выяснить, как в действительности воспринимались в СССР события августа 1968-го.
Книга посвящена первой успешной вооруженной революции в Латинской Америке после кубинской – Сандинистской революции в Никарагуа, победившей в июле 1979 года.В книге дан краткий очерк истории Никарагуа, подробно описана борьба генерала Аугусто Сандино против американской оккупации в 1927–1933 годах. Анализируется военная и экономическая политика диктатуры клана Сомосы (1936–1979 годы), позволившая ей так долго и эффективно подавлять народное недовольство. Особое внимание уделяется роли США в укреплении режима Сомосы, а также истории Сандинистского фронта национального освобождения (СФНО) – той силы, которая в итоге смогла победоносно завершить революцию.
Испокон веков люди обращали взоры к звездам и размышляли, почему мы здесь и одни ли мы во Вселенной. Нам свойственно задумываться о том, почему существуют растения и животные, откуда мы пришли, кто были наши предки и что ждет нас впереди. Пусть ответ на главный вопрос жизни, Вселенной и вообще всего не 42, как утверждал когда-то Дуглас Адамс, но он не менее краток и загадочен — митохондрии.Они показывают нам, как возникла жизнь на нашей планете. Они объясняют, почему бактерии так долго царили на ней и почему эволюция, скорее всего, не поднялась выше уровня бактериальной слизи нигде во Вселенной.
Наше происхождение началось не на Земле, а, на самом деле, в космосе. Основываясь на научных открытиях и исследованиях, где пересекаются несколько наук — геология, биология, астрофизика и космология, — вы узнаете, как сформировались наши знания о космосе. В этой книге Нил Деграсс Тайсон и Дональд Голдсмит отправят вас в космический тур, где вы узнаете о рождении галактики, исследованиях Марса, об открытии воды на одной из лун Юпитера и многое другое.
«Карло Ровелли – это человек, который сделал физику сексуальной, ученый, которого мы называем следующим Стивеном Хокингом». – The Times Magazine Что есть время и пространство? Откуда берется материя? Что такое реальность? «Главный парадокс науки состоит в том, что, открывая нам твердые и надежные знания о природе, она в то же время стремительно меняет ею же созданные представления о реальности. Эта парадоксальность как нельзя лучше отражена в книге Карло Ровелли, которая посвящена самой острой проблеме современной фундаментальной физики – поискам квантовой теории гравитации. Упоминание этого названия многие слышали в сериале “Теория Большого взрыва”, но узнать, в чем смысл петлевой гравитации, было почти негде.
Надеемся, что отсутствие формул в книге не отпугнет потенциальных читателей. Шон Кэрролл – физик-теоретик и один из самых известных в мире популяризаторов науки – заставляет нас по-новому взглянуть на физику. Столкновение с главной загадкой квантовой механики полностью поменяет наши представления о пространстве и времени. Большинство физиков не сознают неприятный факт: их любимая наука находится в кризисе с 1927 года. В квантовой механике с самого начала существовали бросающиеся в глаза пробелы, которые просто игнорировались.