Мир фантастики 2014. На войне как на войне - [3]

Переждав лютый жар, вырвавшийся из каменки после ковша воды, татарин принялся стегать Степана веником – да так, что тот вскоре почувствовал, как тело становится звонким и легким, точно воздушный шарик…

Грохот двери заставил его подскочить. В баню ворвался Женька Ясин – уже одетый, передергивая затвор автомата.

– Немцы! – крикнул он.

– Чего? – Нефедов еще не успел осмыслить, но тело уже исполняло привычный ритуал, собираясь как пружина перед боем. – Какие немцы? Откуда?

– Отряд на опушке леса… Ласс заметил… Похоже, из окруженцев, а может, десант… – Женька торопился, захлебываясь словами.

– Тихо, не шустри! – остановил его Санька Конюхов. – Сколько?

– Человек двадцать. Все в пятнистом, ранцы за плечами… Идут врассыпную.

– Ясно. Значит, не простая пехтура, – подытожил Никифоров, натягивая штаны.

Они едва успели выскочить из бани и повалиться в полынь, как тут же попали под обстрел. Немцы оказались зоркими и опытными, огонь повели густо, и даже Тар'Налю, в первую же минуту прострелившему головы двоим, пришлось залечь и откатиться за пенек. Пули взвизгивали, чавкали, врезаясь в бревна, гудящие под выстрелами, шипели в сырой траве.

Степан, подкатившись к остаткам забора, выцелил перебегавшую фигуру в камуфляже, нажал на спуск и тут же, на выдохе, подловил второго. Немец выгнулся, повалился в борозду между кучами сопревшей картофельной ботвы, заскреб каблуками по земле и угомонился.

Сзади вскрикнул Конюхов, длинно выматерился сквозь стон. Обернувшись, Нефедов увидел, что конопатый сержант зажимает ладонью плечо, а сквозь пальцы у него сочится кровь, лентой сползая по руке.

– Сашка, за баню! – крикнул он. Рядом вдруг возник Ласс.

– Нет, Старший, второй отряд заходит с другой стороны. Они обошли деревню, – альв оставался невозмутим, и только длинные пальцы с нечеловеческой быстротой порхали над патронником карабина.

– Проворонили! – Старшина заскрипел зубами.

– Нет, Старший, – повторил Ласс. – Они шли под Незримым Словом, но их увидел Тэссэр. Кроме него, их не увидел бы никто, – альв выстрелил дважды, приник к земле, когда автоматная очередь сбрила траву у его головы.

– Никифоров, сзади! – Старшина надсадно крикнул во весь голос, выщелкнул опустевшую обойму из «парабеллума». «Пропало чистое белье», – мелькнула нелепая мысль.

И тут он увидел, как распахнулась дверь бани, хотя изнутри за нее никто не держался. В проеме показалось что-то – мохнатое, черное, словно бы клубящееся, как дымный сгусток. Нефедову показалось, что он различает два глаза – горящие красные точки. Файзулла Якупов крякнул, что-то быстро сказал по-татарски, словно отгонял дурной знак.

– Сюда! – густой голос перекрыл выстрелы, над огородом будто прошелестел банный веник. Мгновенно сообразив, что к чему, Степан крикнул:

– Отходим к бане! За мной! – и рванул в открытую дверь предбанника.

За ним ввалились остальные, каким-то чудом поместившись в небольшом пространстве. Выстрелы снаружи сразу же стали слышаться еле-еле, словно всю баню обернули гигантской подушкой. Бойцы стояли, тяжело дыша, перемазанные травяной зеленью и грязью.

– Сашка тут? – Нефедов вытянул шею.

– Здесь… – прерывисто отозвался из полумрака Конюхов, которому Ласс бинтовал руку быстрыми витками. – Чего теперь, командир? Я, конечно, понимаю, что тактика и стратегия… Но они же нас окружили. Ясин погиб, пулю прямо в лоб получил, я сам видел…

Скрипнула, открываясь, дверь в парилку, но жаром оттуда не дохнуло – наоборот, холодом, точно из погреба. Черный дым стоял в дверях плотно как кисель. И там, в глубине, два тусклых глаза смотрели сквозь него. Потом дым вдруг как-то сжался, втянулся сам в себя – и оказалось, что посредине парилки стоит маленький мужичок с черной бородой, в длинной исподней рубахе.

– Не бойтесь, – сказал он. Все молчали, и только Степан перевел дух и устало сел на лавку.

– Чего бояться? – сказал он. – Русский банник не обидит.

– Не обижу, – подтвердил мужик. Глаза его, цвета раскаленного угля в печке, впивались поочередно каждому в зрачки долгим взглядом. – Уважили. Истопили баню. Все честь по чести.

Хозяин говорил отрывисто, речь его напоминала пощелкивание поленьев в топке.

– Все сделали. За что обижать? – Тут банник перевел взгляд в окно. В это мгновение пуля выбила стекло, обдав его веером стеклянных брызг, но Хозяин даже не поморщился, не отвел лица, только черные волосы на затылке заострились иглами, встали дыбом.

– Они сюда пришли. Кто звал? – Теперь банник разговаривал сам с собой. – Дом порушили. Даже пса убили. Теперь снова пришли. НЕ ДАМ!! – вдруг заревел он так страшно, что отшатнулся даже старшина, ударившись затылком о бревенчатую стену. Только Тэссэр остался неподвижен, выцеливая кого-то сквозь выбитое окно. По ушам ударил выстрел, гильза покатилась по доскам.

Обернув к солдатам Особого взвода закопченное лицо, банник улыбнулся, показывая острые шилья зубов.

– Сейчас сам пойду, – сказал он, и тут же стал струей дыма, клубящегося под потолком. Дым проскользнул в печное поддувало, втянулся туда целиком. Нефедов проскользнул к оконцу, осторожно выглянул.

– Твою мать… – пробормотал он.

– Что там?