Мир без принцев - [6]
— Помогите... — задохнулась от ужаса она, закрывая глаза...
Потом она их распахнула — ведьма исчезла. На неё из зеркала вновь смотрело прекрасное лицо.
В панике, Софи поднесла руку к лицу и провела дрожащей ладошкой по белой коже, проверяя есть ли бородавки, и заодно стирая холодный пот.
Я — Добро, — успокоила она себя, когда ни одной так и не обнаружила.
Но руки её после не перестали дрожать, разум не успокоился, не в силах прогнать мысли о Чудовище, Чудовище, которого она убила в другом мире, за тридевять земель, Чудовище, который все еще проникал в её сны. Ей вспомнилась её ярость на кладбище... застывшие Агатино лицо...
ТебеникогданестатьДобром, предупреждал Школьный Директор.
У Софи пересохло во рту. Она улыбнулась свадебному торжеству. Она работает у Бартлеби. Она ест мясо, приготовленное вдовой, и покупает её сыновьям игрушки. Она должна была бы здесь счастлива. Как Агата.
Все, что угодно, лишь бы опять не стать ведьмой.
— Я — Добро, — повторила она в тишине.
Школьный Директор ошибался. Она спасла жизнь Агате, а Агата спасла жизнь ей.
Они были дома. Вместе. Разгадали загадку. Школьный Директор мертв.
Книга сказок закрыта.
ОднозначноДобро, заверила себя Софи, вжимаясь в свою подушку.
Но она все еще чувствовала привкус крови.
Туман и ветра ночи сменило слепящие солнце, такое жаркое для ноября, что этот день, казалось, был благословлен для любви. Любая свадьба в Гавальдоне справлялась всем миром, и в эту пятницу, все магазины были закрыты, а площадь пустовала. Стефан был известной личностью. Весь город, распивая вишневый пунш вперемешку со сливовым вином, собрался под белым садовым тентом позади его дома, пока в углу наигрывали три скрипача, вымотавшиеся из-за игры на похоронах, накануне вечером.
Агата сомневалась, что её унылый черный балахон был подходящим нарядом для свадебного торжества, но он очень соответствовал её настроению. Она проснулась совершенно несчастной, но так и не смогла понять отчего. Софинуждаетсявомне, чтобыбытьсчастливой, говорила она себе, топая вниз по холму. Но к тому времени, когда она присоединилась к толпе в саду, её хмурое настроение сменилось сердитостью. Ей необходимо было прийти в себя или Софи еще глубже погрузится в пучину депрессии...
В толпе возникла вспышка розового и Агата оказалась заключена в объятья пышного колышущегося платья.
— Спасибо, что пришла к нам в этот особый день, — проворковала Софи.
Агата откашлялась.
— Я так рада за них, а ты? — страдальчески произнесла она, вытирая несуществующие слезы. — Это будет так волнительно. Теперь у меня появятся новая мама, два братца, и поход в магазин каждое утро, где меня будет поджидать в большом количестве, — она сглотнула, — масло.
Агата изумленно уставилась на Софи, снова одетую в свое любимое платье.
— Ты в розовом... опять.
— Он же похоже на мое любимое, Доброе сердечко, — выдохнула её подруга, поглаживая косы, заплетенные розовыми лентами.
Агата моргнула:
— Они что, добавляют в пунш поганки?
— Софи!
Обе девушки обернулись и увидели, Якова, Адама, и Стефана, пытающихся исправить покосившиеся голубые гирлянды из тюльпанов над алтарем в передней части тента. Стоя на тыквах, они тянулись к тюльпановым лианам, и мальчики махами подзывали её к себе.
— Ну, разве они не милые карапузики? — Софи улыбнулась. — А я ведь просто могла их обоих съес...
Агата увидела в зеленых глазах своей подруги холод страха. А потом он исчез, и остались только следы былых синих кругов под глазами. Отметины ночных кошмаров. Она уже видела такие у Софи.
— Софи, это я, — тихонько сказала Агата. — Тебе не нужно притворяться.
Софи покачала головой.
— Ты и я, Агги. Это все, что нужно мне, чтобы быть Добром, — сказала она дрожащим голосом. Она вцепилась в Агатину руку и заглянула в темные глаза своей подруги. — Пока мы держим ведьму внутри меня мертвой. А все остальное я вынесу, если постараюсь. — Она сжала руку Агаты сильнее и повернулась к алтарю. — Иду, мальчики! — прокричала она, и с натянутой улыбкой пошла прочь, чтобы помочь своей новой семье.
И Агата отчего-то почувствовала себя совсем несчастной. Дачтосомнойтакое?
К ней подошла мать и протянула бокал с пуншем, который Агата осушила в один присест.
— Добавила парочку личинок светляков, — сказала Каллис. — Чтобы как-то оживить эту кислую мордашку.
Агата поперхнулась, и из её рта вылетели красные брызги.
— Серьезно, дорогая, знаю, что от свадеб несет гнильцой, но стараюсь смотреть на них без неприязни. — Её мать махнула головой вперед. — Старейшины уже презирают нас. Не давай им еще больше оснований.
Агата взглянула на трех высохших, бородатых мужчин с трясущимися руками, в черных цилиндрах и серых плащах до колен, круживших между сидениями. По длине бороды, клином спускавшейся на грудь Старейшин, можно было судить об их возрасте.
— А почему они должны одобрять каждый брак? — спросила Агата.
— Потому что, пока продолжались похищения, Старейшины обвиняли женщин вроде меня, — ответила мать, вынимая частичку перхоти из своих волос. — Тогда, если ты еще не была замужем к моменту окончания школы, люди считали тебя ведьмой. Посему Старейшины принудительно выдавали замуж и женили всех тех, кто был холостым. — Она выдавила кривую улыбку. — Но даже силком никто не мог заставить мужчин жениться на мне.
