Мир без нас - [2]

Вышла женщина средних лет в крахмальном переднике и воззрилась на пришельца без слов. Но только детектив открыл рот, чтобы представиться, как экономка заговорила.

– Вы не журналист! – заявила она негодующе.

– Конечно, нет! – обиделся Полонский. – Я – частный детектив! Хотите, покажу лицензию?

– Не надо, – неожиданно смягчилась женщина. – Альберта всё равно нет дома.

Полонский пригляделся к ней получше.

– Вы – его сестра?

– Да, старшая. Только не спрашивайте меня, куда он отправился, я всё равно не скажу. Он не хочет, чтобы его сейчас беспокоили. Что-нибудь ему передать?

– Пожалуй, нет. А не могли бы вы сказать, как он держал себя в последнее время? Я имею в виду, не тревожило ли его что-нибудь?

Сестра гения задумалась.

– Не знаю, что и сказать… Он очень тих вот уже недели две. Пару раз мне даже казалось, что подавлен, но он ведь никогда не признается, даже если ему очень плохо. Но видно, что он о чём-то всё время размышляет и так сильно этим поглощён… Вы знаете, меня поразило, что даже смерть своего любимого териасского млюка он воспринял на удивление спокойно.

Полонский застыл, как громом поражённый.

– Как вы сказали? Териасского млюка? Как? Когда?

– Сегодня утром. Бедняжка с размаху врезался в летящий автолёт. Слава богу, больше никто не пострадал!

– Примите мои соболезнования. И кажется, я всё-таки знаю, где искать вашего брата!

Уличный бар "Гончие Псы" оказался неподалёку. Завидев у стойки одинокую грустную фигуру, Полонский, не теряя времени, приступил к действиям. Для начала он получил у автомата свой обычный бокал с коктейлем. Затем, ничуть не смущаясь, устроился рядом со скорбящим автором под неодобрительными взглядами нескольких завсегдатаев бара. О трагической смерти комиссара Дерба уже знали все.

– Ну, и зачем вам это понадобилось? – мрачно спросил Полонский.

Мерсе, видимо, сам как раз задавался этим вопросом, потому что ответил незамедлительно.

– Это не я. Это он.

– Бросьте! – детектив ещё больше нахмурился. – Вы о ком?

– О комиссаре, конечно. А вы разве не о нём?

– Ладно, давайте по порядку. У меня проблема. Сегодня утром мы все – я и мои друзья из Криминальной Полиции – ознакомились с вашим последним, с позволения сказать, шедевром. Мы даже не успели толком обсудить случившееся, – я имею в виду самоубийство комиссара, – как на нас тут же посыпались несчастья. От одного ушла жена, у другого пропала сестра, третий лишился наследства, на которое очень рассчитывал… Словом, всё по тексту. А приехав сюда, я приплюсовал к этому ещё и вашего териасского млюка!

– Интересно! Крайне интересно!

– Ещё бы не интересно! Кстати, у вас очаровательная сестра.

Губы Мерсе тронула улыбка.

– Я знаю. Чем она вас ударила?

Полонский поперхнулся коктейлем, но сразу всё понял.

– Я не журналист. Я – частный детектив. Моя фамилия Полонский. Так что вы можете сказать обо всех этих совпадениях?

Писатель отмахнулся.

– В них нет ничего сверхъестественного. Знаете, так часто бывает с авторами: герои навязывают нам свои словечки, повадки, а то и вообще образ жизни. Стоит ли удивляться, когда, в конечном итоге, на нас сваливаются те же сюрпризы и неудачи, что мы уготавливаем им! А с читателями и того проще: ведь комиссар долгое время был, в полном смысле слова, властителем умов. Я сам знаю нескольких людей, которые курили те же сигареты, пили те же напитки, предпочитали женщин того же типа, что и мой герой, при этом так же грубили начальству и ссорились с жёнами… За что и страдали так же.

– Вы хотите сказать, что никакой проблемы и вовсе нет?

Мерсе откинулся на спинку кресла, взгляд у него сделался задумчивый и немного усталый.

– Проблема есть, но она в другом. Я больше не понимаю своего героя. Я создал его, придал ему какие-то свои черты, но сейчас я бессилен. Меня поразило то, как верно вы определили, что это самоубийство. Я всеми силами пытался изобразить в последней сцене хоть какой-то героизм, но, если говорить честно, это было откровенное, неприкрытое самоубийство. Он не хочет больше жить, а я не понимаю, почему!

Войдя в кабинет писателя, Полонский замер на пороге. Взгляд его неподвижно упёрся в некий агрегат, стоявший на столе.

Агрегат этот был громоздок, неимоверно примитивен и в то же время явно сложен в использовании. На нём помещалась уйма кнопок, а со всех сторон выпирали какие-то непонятные на первый взгляд приспособления. Одним словом, у него была масса недостатков, а достоинство было только одно: в антикварном магазине за него отвалили бы кучу денег.

Детектив всем корпусом повернулся к вошедшему следом Мерсе.

– Вы что, с этим работаете? Что это вообще такое?

Гениальный писатель неожиданно зарделся.

– Видите ли, я поклонник ретро. Старые вещи гораздо больше вдохновляют меня, чем все эти новомодные приспособления. Я – уж и сам не знаю, вольно или невольно, – стараюсь подражать знаменитым писателям прошлого. У меня и трубка курительная есть… Одним словом, это – пишущая машинка.

Полонский обошёл кругом стол, за которым были созданы лучшие страницы из жизни злополучного комиссара Дерба. Нельзя сказать, чтобы детектив совсем не испытывал священного трепета…