Мир без лица. Книга 2 - [16]

— О чем она? — изумляется Мулиартех.

— Наверное, о склочных старых пердунах, вселившихся в нашего Фреля, — бурчит Морк.

— Они — полезные пердуны! — хохочет Мэри. — Они вас куда угодно проведут и любому из нас путь откроют, если сами всю работу за вас не сделают!

— Узнать бы еще, что за работа такая… — философски изрекает Гвиллион.

— Тебе ли не знать, Огун или как тебя на самом деле звать, — подмигивает пиратка. — Ты среди нас самый сведущий.

— Да в чем сведущий-то? — изумляется дух огня.

— В военном деле. — Мэри произносит это слово с таким удовольствием, точно всегда мечтала служить в военном флоте.

Война. Вот как. Идешь себе, значит, идешь по песочку, предвкушаешь впереди оазис, озеро, пальмы, простую здоровую пищу и теплый прием со стороны бедуинов каких-нибудь, а там тебя поджидает… война? Все мы, в едином порыве, ежимся от нехороших предчувствий. Нас только шестеро! И двое, что бы ни говорил Гвиллион святому отцу, смертны. Если в них попадет стрела или пуля… А если в нас? Что будет с нашими, живучими, но отнюдь не несокрушимыми фоморскими телами? Гвиллион, конечно, может рассыпаться в песок или свиться огненным смерчем, а потом вернуться в прежнюю форму, но мы гибнем, если не успеваем уйти водяной тропой.

А главное — ЧЬЯ это война? Не наша. Тогда чья? Может, скажешь, Мэри, якорь тебе в зубы, Рид?

— Мы ведь постоянно цапаемся, — издали начинает пиратка. — Вечно у духов какие-то разборки, передел территорий, выяснение, кто кому больше с начала времен задолжал…

— Всё как у людей, — усмехается Мореход. — Ты главное говори, главное.

— А ты почаще перебивай — я и к утру не закончу! — огрызается Мэри. — Море гневается на эту самую синьору Уия, которая на самом деле одержима сущностью по имени Помба Жира, великой мастерицей мужчин ловить и в своих целях использовать. И в отличие от Матери Вод, ни любви, ни ответственности, ни жалости для нее не существует. Сейчас у нее есть идея, как присвоить себе всю эту пустыню…

— Да пусть забирает, сделает одолжение! — рычит Мулиартех. — Кому нужна эта чертова прорва песку и соли?

— Ты не понимаешь, — мягко возражает Мэри. — Эта пустыня — не просто мерзкое место, где ничего не растет. Это ОЧЕНЬ ВАЖНОЕ мерзкое место, где ничего не растет. Граница между мирами, вот что она такое. Полоса отчуждения. Тот, кто ее захватит, получит огромную власть. Ни мы, ни ваши люди по ту сторону мира не будут в безопасности.

— Не было печали — духи накачали, — ворчит Мулиартех. — Наши люди? — запоздало соображает она. — Кто? Мирра? И Нудд, старый пройдоха, тоже влип?

Мэри многозначительно кивает.

— Зря я их отпустила, зря… — бормочет Мулиартех. — Девчонка совсем неопытная, Нудд вообще боец никакой, у них там и своих проблем хватает, а тут еще в пограничники записывайся, охраняй себя от этой Помбы.

— Помба Жира, — веско говорит Мэри, — легко находит себе сторонников в любом мире. В море Ид ее сила — в каждой капле.

Еще бы. Если она — повелительница секса, то в подсознании она — персона грата на любом острове. Нет людей, которые ей не подвластны. Надо только довести эту власть до готовности пожертвовать ВСЕМ ради любовных утех. Только Мирра — крепкий орешек. У этой девицы либидо под жаждой власти еще в детские годы похоронено. Она свой любимый-дорогой контроль над ситуацией за аморальные наслаждения не продаст. Скорее мы, две влюбленных парочки, склонимся перед Помба Жирой без единой мысли в голове. Вся надежда на Марка и Фреля. Из них-то парочка не получится… надеюсь.

Как же все запуталось! Мы шли сюда, чтобы узнать, что нам, фоморам, готовит неведомая, опасная человеческая любовь. А наткнулись еще и на необузданный секс, войну между духами и границу между вселенными. До чего интересная жизнь нас ждет! Только, боюсь, короткая.

— Чем же нам помогут Легба и Каррефур? — спрашивает Морк по существу.

— Они — ваше главное оружие, чтобы обуздать Помбу Жира. Один из них — вторая ее сторона, господин и повелитель, второй — дух несчастий, который создаст ей любые проблемы, по вашему выбору. Надо только подобраться к ней поближе, успокоить ее подозрения. Она надеется заполучить вас четверых со всеми потрохами — духов моря и огня, могучих и, гм, несвободных сердцем. Смертных она в расчет не примет. Вы — ее самая желанная добыча, а эти двое — так, повод залучить вас к себе во дворец.

— А у нее целый дворец? — оживляется Гвиллион.

— Еще какой! — округляет глаза Мэри. — Подобающий истинной властелинше!

— Чтобы стать полноценной властелиншей, ей придется уничтожить не только законных демиургов — Мирру и Марка, но и меня, — подает голос Мореход.

— Так и было задумано! — торжествующе заключает Мэри. — Тебя не будет, Иеманжа запрется в гротах, в которых и без того сидит безвылазно, демиурги — только люди, что они понимают в тонкостях божественных разборок?

— Всё! — раздается голос Морехода. — Всё. Потому что они эти разборки и придумали. И вас они придумали. И меня.

Глава 4. Я пожалуюсь твоей маме!

Если я хоть ЧТО-ТО смыслю в законах жанра, сейчас эта железная дрына должна уменьшиться до размеров авторучки, или раствориться в воздухе, или зависнуть над дорогой, указуя кратчайший путь к спасению Нудда… Не тащить же мне ее назад, по осточертевшему небесному мосту! У меня от него ощущение, как от дорожек в аэропорту — полу-едешь, полу-идешь по бесконечной, едва ползущей ленте, в руках у тебя тяжести, впереди у тебя дорога, на сердце у тебя печаль, и намертво застывшее «сейчас» не пускает тебя в кажущееся недостижимым «потом»… А когда лента подъезжает к вратам в желанное «потом», кажется, что все случилось слишком быстро.