Мир без лица. Книга 2 - [13]

Вот. Вот оно — ключевое слово. Из. Живого. Мяса. Папье-маше не начинено нервными окончаниями и не увенчано мозгом, который все-все воспринимает. Если насоздавал живых марионеток — уж будь любезен дергать за ниточки со всей возможной деликатностью.

— Ну да, — угрюмо бурчу я. — Мечтала… Кто из нас по молодости-по глупости не мечтал о волшебной силе, которая дала бы тебе власть над жизнью завуча? Но я никогда не мечтала расплачиваться другими людьми за свои достижения. Никогда.

— А откуда тогда этот парень? — улыбается одним ртом блондин со странными миндалевидными глазами. — Из того, что тебе в себе не нравилось, Мирра. Из самых сокровенных глубин. Я бы даже сказал, из могильников. Ты была абсолютно права, когда закопала Видара туда, куда закопала. Но в твоей личной вселенной вы просто не могли не встретиться.

— Он… похож… на меня, — с трудом произношу я. — Он тоже строит мосты и ведет по ним людей… Он знает, чего хочет и платит ровно ту цену, которую сам назначил. Вот только платит он из чужого кармана. Он жулик, Видар этот. Манипулятор. Урод.

— А я урод? — неожиданно спрашивает Нудд. Я с изумлением смотрю на него.

— Да нет, нормальная внешность. Правда, не в моем вкусе…

— Ну значит, и Видар не в твоем вкусе, — длинный узкий рот искривляет ухмылка. — Потому что это — внешность Видара. Смотри на меня, девчонка! Я тот, кем ты всегда мечтала стать!

* * *

— А, приперся! — ласково встречает Морехода бабка. — Небось, с новостями пришел? И не с добрыми, конечно?

— Да нет, никаких новостей. Я, вообще-то, пришел на новоселов взглянуть.

— На каких новоселов?

— На тех, кто обитает в этом, гм, энергичном теле. — Мореход, прищурившись, оглядывает Фреля. Фрель отвечает ему многозначительным подмигиванием. — Как самочувствие, милашка?

— Ощущение такое, что у меня две головы, — неожиданно серьезно отвечает Фрель. — Как думаешь, я ходить-то смогу? А то ноги разъезжаются…

— Давай-ка руку! — деловито предлагает кэп.

Наш капитан — крепкий, сильный мужчина, который, к тому же, много рыбачит… Мореход вздергивает Фреля на ноги, точно марлина[28] на удочку. Фрель балансирует на ногах, будто паралитик, подхваченный за подмышки. Но через пару минут уже делает первые шаги — и обнаруживается, что он слегка прихрамывает. И тут же затевает с собой свару:

— Ну ты, хромоножка, оставь ноги парня в покое! — рявкает бас Каррефура.

— Тогда ты, карманник, отдашь мне его руки, — скрипит Легба.

— Открывать все двери подряд, привратник ты наш?

— Не твое дело!

— Еще как мое!

— А вот и не твое! — и рука делает попытку стукнуть Фреля по лицу.

— Прекратить! — рычит Фрель своим собственным голосом. — Это МОЕ тело. Будете по нему лупить — вышвырну обоих.

— Ого! Мальчонка-то с характером! — хохочет Каррефур.

— Это хорошо! Как найдет Помба Жиру[29] — своего не упустит, — задумчиво замечает Легба.

— А это еще кто? — изумляюсь я.

— То, что есть у каждого из нас, мужчин, — философски замечает Каррефур. — Вторая половина, которой стараешься не давать воли. Женщина, своевольная и невыносимая настолько, что ты не в силах держаться от нее подальше. Темная тень в твоей судьбе и надоедливый голос в твоей башке.

— Поэтому лучше всего, чтобы она была рядом, а не черт знает где на вольном выпасе, — вздыхает Легба. — Уж лучше вернуть ее себе, чем мучиться вопросом, не влипла ли она… в человека.

— Вот вам и ответ, кто такая Синьора Уия, — замечает Гвиллион. Лицо у него пристыженное, но понимающее. — Женщина, от которой ты, не будь дурак, бежал бы со всех ног, да поздно уже бегать и врать себе, что без нее лучше.

— А нам-то она зачем? — интересуется Морк, заметно выдвигаясь вперед и закрывая меня могутным плечом. Словно чует угрозу со стороны лоас, обиженных на женский род.

— Она как никто направляет самоубийц! — хором отвечают Легба и Каррефур. Первый раз слышу, чтобы один человек говорил хором.

— Самоубийц. Ага. Угу, — бормочет Марк. — Может, мне просто утопиться, раз уж вода рядом?

— Тебя ЭТА вода не примет, — качает головой Мулиартех с озадаченным видом, как будто уже всесторонне обдумала этот вопрос. — Да и не нужно нам, чтобы ты убил себя целиком. Надо, чтобы твой враг стал на путь саморазрушения. Тогда он потеряет власть над собой — и над тобой. Ты вызволишь свой разум и не-разум. Ты вернешь свои глаза. Ты получишь то, за чем шел. И мы получим то, за чем шли.

— А зачем вы, собственно, шли? — вкрадчиво интересуется Марк.

— За ответом. Нам надо знать, что готовит детям стихий свободная любовь! — ни с того, ни с сего брякаю я. Получается двусмысленность. Я хочу объяснить, что имела в виду, но вместо этого только неловко молчу.

— Любовь всегда свободна, — разводит руками Гвиллион. — Оттого-то мы и не понимаем, что она с нами творит. Мы же никогда не знали свободы. У нас было сколько угодно времени и пространства, но свободы не было. Мы не научились с ней обращаться. Это чисто человеческое умение — останавливаться вовремя, будучи свободным.

— Когда я был маленьким, — неожиданно встревает Фрель, — я мечтал жить вечно. Или хотя бы долго-долго, лет… тысячу. И только сейчас понимаю: ничего это не меняет.

Марк смотрит на него так, словно видит впервые. Фрель смущается и умолкает. Зато пускается в объяснения Гвиллион.