Мир без хозяина - [58]

Свой дневник я надежно запечатаю в несколько слоев полиэтилена, чтобы воде не удалось так просто уничтожить память обо мне. Эти записи – всё, что после меня останется. Я не позволю сгинуть им вместе со мной.

Йозеф уже занял место в кресле второго пилота. Настало время узнать, насколько небесполезным куском дерьма был при жизни полковник. Насколько небесполезной была его наука.

Единственное, о чем я молю – только бы там, за облаками, была не ночь…

2 августа 2033

Вершина Шхара

Сегодня, впервые за три долгих месяца, мы увидели солнце. Тучи расступились всего на несколько минут, но, несомненно, это был добрый знак. Второй за неделю: ровно семь дней назад прекратился дождь, и вода пошла на убыль.

Меня зовут Солон Гители. В прошлом – майор ракетных войск Республики Греция, а в нынешнее время – комендант оплота “Оливковая Ветвь”, одного из четырех центров выживания на высотах Кавказа, куда меня забросила судьба. Я – один из нескольких тысяч выживших на планете.

Прошло более ста дней с тех пор, как человечество подписало себе приговор. 16 апреля, в субботу, система противоракетной обороны Евросоюза объявила ядерную угрозу со стороны Китая. Двенадцать боеголовок были выпущены в ответ агрессору, но уже через семь минут нам сообщили о ложной тревоге. Связь со спутником экстренной отмены была потеряна, и от правительства незамедлительно поступил приказ перенаправить удар туда, где, как казалось, он нанесет минимальный ущерб. Взрывы прогремели на территории Антарктики. Застывший континент раскололся на части, ледники пустились в дрейф. По всей земле хлынул смертельный дождь.

Мало кто знает, что причина внезапных ливней именно в этом. Большинство приписывает случившемуся сугубо религиозный смысл. Возможно, когда пройдет время, и боль потерь утихнет, я расскажу людям правду. Расскажу, если они будут в ней нуждаться. Если когда-нибудь будут готовы узнать, что нам не нужен был Господь для свершения Судного Дня. Понять, что мы сами себя осудили.

Но это время придет не скоро.

Сейчас перед нами стоит цель сохранить знания, накопленные человечеством, величайшей цивилизацией, чьими глупыми детьми нам довелось родиться. Наша первостепенная задача на данный момент – спасти столько жизней, сколько можно спасти, приложив к этому абсолютно любые средства. Мы не прекращаем поиски ни на секунду, и каждый день морские экспедиции “Оливковой Ветви” возвращаются к Шхаре со спасенными на борту. Я искренне надеюсь, что Кавказ не единственное высокогорье, куда не добралась вода. Однако, эти домыслы, как и планы по восстановлению путей сообщения, и многое другое, я оставлю для официальных рапортов, приказов и предложений. В эту минуту меня интересуют записи несколько иного характера. Бумаги, что лежат сейчас передо мной, прошли долгий путь и, на мой взгляд, заслуживают особого внимания.

Это дневник человека, не нашедшего, в отличие от нас, спасения в горах. Мне не ведом исход его истории – только его имя. И, хотя о его доле не сложно догадаться, я все же предпочитаю думать, что Бог миловал его и даровал спасение.

В этом человеке все мы. Погибшие и выжившие, похороненные и еще не рожденные. В нем – вся наша грязь и величие, наша слава и наше презрение, всё самое открытое и светлое, и всё потаенно-темное. Он – тот, кто не рухнул на колени пред лицом апокалипсиса; сломанный, но не сломленный, он не утратил искру, что теплится в каждом из нас. Словно древний царь, осужденный богами, он продолжал нести в гору свой тяжкий груз, даже когда итог его стараний был известен. Он – тот, кто первым увидел свет, которого мы все так долго ждем.

“Смотри, Йозеф. Смотри, дружище, – были его последние строки. – Смотри, какое чудесное Солнце…”

Священный сосуд

– Почему бы не воссоздать тебе из пыли и пепла бытие, как случалось множество раз прежде? – спрашивал старого Демиурга проворный Бес, раскачиваясь на невесомой струне пними меж сумрачных звёздных плеяд, поющих беззвучной музыкой. – Зачем сохнешь ты, точно обдуваемый восемью ветрами чахлый кустарник среди безжизненной пустыни, пока эоны эонов, а затем новые эоны, безучастно проходят вовне? Где сосуд твой, откуда извлекал ты миры в те времена, когда звёзды светили иначе? Почему не разобьёшь его, дабы вновь слепить плодовитое лоно из разрозненных осколков? Что претит тебе открыть дороги к зелёным лугам, расчерченным синими линиями рек, и выпустить к ним паству твою, чьи поступки порой бывали столь забавны, что стал скучать я по ним и печалиться в тщете и истоме, не слыша о свершениях и падениях, творимых в свете солнца и блеске луны?

– Известна ли тебе история последнего моего творения, Лукавый? – молвил в ответ Бесу старый Демиург, пробудившись от тяжкого сна, что был помыслами его мрачными и скорбными. – Творения, что я разделил с Детьми; история Древа, что растили мы сообща, а не порознь, как сие надлежало.

– По воле твоей, Владыка, я летал среди сфер, разгоняя свет к местам его средоточия, и кормил сторожевых псов у запертых врат Сада, а потому не ведома мне история сия. Поведай же мне о ней, коль из всех трудов ты избрал самый тяжкий – сражение с собственными мыслями.