Мир без хозяина - [57]

– Это я повел Станика в луга, – сказал он моей матери. – Я виноват, не он.

Хренов герой. Теперь уже не узнать, выпендривался ли он или действительно хотел помочь…

Что я могу еще добавить?

Надеюсь, когда-нибудь ты прочтешь эти строки и обвинишь меня в эгоизме. Скажешь мне в лицо все, что думаешь. Но сперва мы доберемся до базы, где я отмою тебя от дерьма, грязи и вони. Это обязательно случится. И никак иначе.

Когда-нибудь все закончится, дружище. Даже этот дождь.

Без даты

Рана на ноге открылась, без остановки кровоточит. Разорвал запасные штаны, перетянул рану сверху и снизу лоскутами, чтоб хоть как-то заглушить боль. Если не остановить воспаление, скоро я не смогу идти.

Не могу думать ни о чем, кроме боли и сна. Легкие горят (от высоты?). Не уверен, может ли воздух быть разреженным так близко к уровню моря. Может, в училище и говорили об этом, но я уже ничерта не помню. Гребаный полковник Дворжек. Надеюсь, тебя сожрала самая голодная акула.

Вода всё прибывает… я должен дви… дальш…

Это моя посл. запись. Черн. заканчива…

10? мая

Мы добрались!

Я не поверил своим глазам, когда за поворотом мне явился не очередной виток этой, казавшейся бесконечной, дороги, а широкое плато, где располагалось трехэтажное кирпичное здание, увенчанное множеством антенн, серые арки ангаров и неистово трепещущие на ветру флюгеры.

Помещение оказалось пустым, что нисколько меня не удивило. На месте здешних обитателей я бы тоже оставил эти горы, будь у меня такая возможность. Зато здесь я нашел сухой кров и камин, не иначе как чудом не тронутый вездесущим ливнем. Среди приятных находок также оказались аэрозоль от кашля, технический спирт и целая коробка карандашей. Так что теперь я могу продолжить свой дневник (как долго?).

Признаться, базу я представлял себе несколько иначе. Несколько больше. Правда, я не могу быть уверен, что добрался именно в то место, о котором говорил Муса. Но это самая высокая точка на этой горе. Идти дальше некуда.

Не важно.

Позже я осмотрю свои владения детальней. А сейчас мне нужно высохнуть, согреться и как следует отдохнуть. И вымыть, наконец, Йозефа.

* * *

В гостиной в противоположном крыле нашел два трупа, порядком уже разложившиеся. Один лежит на полу с дыркой в виске, сжимая в скрюченных пальцах ствол, а другой сидит на стуле, запрокинув голову, и смотрит в потолок высохшими шарами. Припасов провизии в здании я не обнаружил, посему это позволило мне сделать вывод, что к такому бесславному концу их довел голод.

Я рассмеялся над трупами. Дурачьё! Как минимум один из них мог бы остаться жить, если бы поступил, как поступил я. К слову, мой организм привык к новому питанию, и сейчас я чувствую себя вполне сносно.

* * *

За ангарами нашел диспетчерскую. Старые рации и обрывки проводов – всё, что оставили после себя прежние владельцы. К отбытию они готовились основательно – обчистили практически всё, что можно толкнуть целиком или по частям. Будь в их силах, разобрали бы и стены.

Что, уроды, этого хватило, чтобы заплатить лодочнику?

* * *

Починил приемник. Полдня прокрутил колесо в надежде поймать сигнал… услышать человеческий голос. Узнать, что творится в мире, понять… понять, что я не одинок…

Ничего. Только тишина. Тишина и белый шум… проклятый шум, так похожий на шум дождя…

Я остался один. Один во всем мире. В мире, который я ненавидел, и который ненавидел меня. Один… и еще тень человека. Бездумная, безвольная кукла, искалеченная снаружи так же, как я внутри. Даже смерть обошла нас стороной, а последнее живое существо, что мне судилось встретить… я выпотрошил и напился из его сердца.

Неужели не осталось больше никого? Неужели мои старания спастись так же тщетны, как и вся моя жизнь? Как все наши жизни…

Неужели такой конец нам уготовлен?

* * *

В ангаре стоит старый Кинг Эйр. Заправленный, но по какой-то причине так и не взлетевший. Что это – последняя моя надежда или очередное звено бессмысленной цепочки, связывающей меня со всеобщей судьбой? Приманка, крючок для сухопутной рыбы, мечтающей о небе.

Но не использовать такой шанс – преступление. Преступление перед самим собой, перед всем, что довелось мне пережить.

Так или иначе, у меня есть полтора-два дня, пока вода не подберется выше и не затопит к чертям плато. Сейчас я должен проверить двигатель и убедиться в исправности машины.

12 мая

Мне не страшно.

Меня одолевает множество чувств, но страха среди них нет.

Когда каждый день учишься выживать, страх смерти незаметно подменяется страхом перед жизнью. Страхом перед завтрашним днем.

Я больше не боюсь завтра. Не боюсь той неопределенности, что сопровождала меня все прошедшие дни, все прошедшие годы. Самое страшное уже предрешено, а остальное значения не имеет.

Самолет готов к взлету. Я почти уверен в надежности систем и в своих силах. Я буду делать то, о чем всегда мечтал.

Я буду лететь.

Буду лететь так долго, как мне позволят это запасы топлива. И если мне не удастся найти землю, если не удастся найти людей, я потяну штурвал на себя и взмою ввысь. Пробьюсь сквозь толщу грозы и дождя, и там, за куполом гибельных облаков, увижу свет, яркий, слепящий свет. Я попрощаюсь с ним… и попрошу прощения.