Мир Авиации 2006 01 - [3]
Штурман Гургенидзе остался жив. Видел его в Харькове Мартынов, разговаривал с ним. И Гургенидзе сказал, что при выполнении задания над целью попали в заградительный огонь. Калмыков дал приказ включить фотоаппарат и открыть бомболюки и пошел на зенитную батарею. После этого они приблизились к Емильчино, стали сбрасывать бомбы, и тут появились истребители. Я дал сигнал Калмыкову уходить, но тот продолжал лететь по прямой, /…/истребители нас атаковали с хвоста. Ударили, как видно, из пушки, была пробита бронеспинка летчика, ибо я увидел дыру в спинке, а Калмыков не отзывался. Самолёт пикировал, падал в лес, и мне пришлось выпрыгнуть уже вблизи земли. Прыжок бьы удачным, остался жив, пришёл к своим, но в свою часть не захотел идти, ибо чувствовал, что нас специально послали на смерть».
«5 августа 1941 года /…/ не было никакого спасения от тяжелой дальнобойной! артиллерии противника. Командование вынуждено было обратиться в 7 РАЭ, чтобы они южнее Коростеня в районе ст. Гурченко, между реками Уж и Ирша, обнаружили позиции вражеской артиллерии /…/. В течение дня на выполнение задания вылетали два экипажа, но [безрезультатно]. Понимая исключительную важность задания, комэска А.А. Трошкин 2* решил сам лететь на его выполнение, с ним – его штурман Б. Гавриков. С боевой задачей наш командир справился отлично. Артиллерия противника была /…/ уничтожена. Но /…/ фашисты /…/ вызвали двух истребителей для уничтожения самолёта-корректировщика. И на глазах нашего артполка /…/ сбили наш самолёт /…/Штурман Гавриков выпрыгнул и раскрыл парашют. Его заметит [немцы] и начали расстреливать в воздухе. Наши зенитки отогнали [их] /…/раненый лейтенант Гавриков приземлился у позиций нашего артполка.
С10 августа задача резко изменилась: в основном [вели] уже не разведку войск противника на дальних подступах, а непосредственно ближних тылов /…/ на 100-200 км и за линией фронта. (Базировались на площадках Яблуновка, затем Васильков-2, Нежин – с 20 августа, Прилуки – в конце августа). Перебазирование с одной площадки на другую и беспрерывные полёты оставшихся экипажей не дали возможности сохранения связи с 62-й БАД. /…/ Из Нежина где-то после 25 августа нам пришлось снова перебазироваться в Прилуки, имея на вооружении 4 Р-10.
8 сентября экипаж Ромащенко и штурмана Ковальчука обнаружили за Бахмачем колонну танков. /…/ их вдруг обстреляли. Экипаж доложил в штабе ВВС 5-й армии [об этой колонне]. /…/ Но в штабе им не поверили, что танки у нас в тылу, чуть было не отдали под трибунал и отстранили от полётов. На Ковальчука это произвело такое впечатлен yе, что он попал в госпиталь. Позже узнали, что летал yа доразведку [экипаж] из 62-й АД /…/ он подтвердил движение танковой колонны с севера на юг.
15 сентября наш последний Р-10 улетел в Харьков с документами штаба 5-й армии и штаба фронта (лётчик мл. л-т Иванцов), а мы оказались зажатыми танками врага. К 19 сентября мы подошли к населённому пункту Пирятин, где и остановились. Танки противника [приближались] и вели огонь, а наша артиллерия изредка отвечала им /…/. А народ все прибывал и прибывал. Кто здесь командовал и кем – ничего не поймешь /…/».
Балабуха; «Мы решили пробиваться на Куреньки – не сидеть же и ждать шального снаряда, /-/в ночь с 20 на 21 сентября начальник штаба 7-й РАЭ капитан Сорокин объявил всему составу, что ночью готовится прорыв, нужны добровольцы, вооружённые гранатами. /…/По сигналу мы поползли к танкам, /…/Когда взвилась ракета, мы встали и бегом бросились к танкам, Я видел, как Ласковый влезал на танк с открытым башенным люком, затем раздался взрыв и Ласковый свалился с танка, /…/а в это время из-за танка выскочил автоматчик и дал по нам очередь. /…/ Кто-то из пробегавших мимо нас выстрелом снял автоматикам. «В этом бою погибли капитан Сорокин, механики Ласковый, Трубников, старший техник Алимбаев и др., но многие всё же вышли /…/».
В сентябре 1941 г. лётчики эскадрильи, по заданию командующего ВВС 5-й армии генерала Скрипко, вывозили документы штаба армии из окружения. 23 ноября 1941 г. 7-я КАЭ была расформирована приказом Наркома обороны. «Всего эскадрилья сделала с 4 июля по 15 сентября 1941 г. 478 боевых вылетов на разведку штурмовку, бомбёжку колонн противника и корректировку огня нашей артиллерии». По воспоминаниям штурмана звена А.П. Ковальчука, экипажи Р-10 выполняли также задачи ПВО городов Павлоград и Днепропетровск; совершили 20 вылетов (июнь-июль 1941 г.).
2* Стал командовать эскадрильей после снятия прежнего её командира Федотова.
Материал подготовлен В. Раткиным.
ИМЕНА АВИАЦИИ
На «Горбатом» через войну
Владислав МОРОЗОВ Уфа
Лейтенант М. Гареев. Аэродром Котельниково, апрель-май 1943 г. Обратите внимание на уже формально отмененную полевую гимнастерку с «кубарями» на петлицах
Если рассматривать тот или иной самолет времен 2-й мировой войны в качестве некого «национального символа эпохи», получается, что «национальный самолет» англичан – «Спитфайр», американцев – «Мустанг», немцев – Bf109, японцев А6М «Зеро». Ну а «русский национальный самолет 2-й мировой», без сомнения – штурмовик Ил-2. Оно и понятно – их и построили больше всех, и больше всех потеряли, да и Героев Советского Союза среди летчиков-штурмовиков в ту войну было поболее, чем в других родах авиации. Сравните, из летчиков-истребителей советских ВВС периода В.О.В. двое стали Трижды Героями и 28 Дважды Героями Советского Союза. Среди бомбардировщиков было 10 Дважды Героев, ну а в активе штурмовой авиации аж 65 Дважды Героев Советского Союза. И почти в каждом городе или области бывшего СССР есть «свой памятный герой», летавший в Великую Отечественную на «Илюхе горбатом». Есть такой герой и у нас в Башкирии. Это летчик-штурмовик, Дважды Герой Советского Союза М.Г. Гареев.
