Мир Авиации 1994 - [25]
Однако люди, готовившиеся к испытаниям, всего этого еще не ведали и работали с подьемом, не считаясь со временем. На «Тбилиси» грузилось продовольствие, в огромных сетках поднимали на палубу матрасы. Среди груды бытовых предметов довольно смешно выглядел макет Як-38, зашвартованный на корме с целью ввести в заблуждение потенциального противника. Трудно сказать, что на эту тему думали американские разведчики, но у прибывающих командировочных сей аппарат вызывал бурю восторга.
Пользуясь кратким вынужденным бездельем авиационные специалисты наслаждались теплой погодой, гуляли, как по бульвару, вдоль достроечной стенки. Идиллию нарушали звонки портальных кранов и дымящие КАМАЗы, стоящие под разгрузкой. Для судостроителей работа шла круглые сутки, так как, естественно, сделать все в срок и по графику не успевали — что-то было не установлено, не покрашено, не завезено. Даже расселение по каютам огромного количества людей с их оборудованием и аппаратурой и то представляло собой проблему. К чести заводчан, бытовые вопросы решались быстро и организованно, хотя далеко не всем удалось занять апартаменты с видом на море. Что делать, это ведь был не лайнер, а боевой корабль, да и не на океанскую прогулку собирались тысячи людей со всего Советского Союза.
Накануне выхода в море территория завода напоминала южный санаторий в день заезда отдыхающих. От проходных по дорожкам, обсаженным кустарником, спешили люди с чемоданами и сумками. По полетной палубе «Тбилиси», залитой светом полной луны, прогуливались уже заселившиеся. Встречи со старыми знакомыми, обмен новостями, мерцающие огни города, амфитеатром спускающегося к Южно-Бугскому лиману. Курорт, да и только…
Вверху и внизу: крейсер «Тбилиси»
Ровно в семь утра 21 октября после краткого митинга, на котором выступили ответственный сдатчик Е.М.Ентис, главный конструктор корабля Л.В.Белов и председатель государственной комиссии вице-адмирал А.М.Устьянцев, буксиры стали медленно отводить корабль от стенки. Когда просвет увеличился до двух метров, выяснилось, что не все «провожающие» покинули борт. На них и разрядился гнев начальства, накопленный в дни подготовки. Всю эту публику снимали буксиры после того, как крейсер через полтора часа отдал якорь на рейде лимана, имеющего в этом месте ширину в несколько километров.
К полудню, опробовав механизмы, командир крейсера капитан I ранга В.С.Ярыгин отдал команду; «Боевая тревога! Корабль к бою и походу приготовить!». Обычные для военного корабля слова, колокола и тревожные звонки не соответствовали мирному солнечному дню, но для борьбы с «курортными настроениями» они подходили как нельзя лучше. Подняв на реях сигнальные флаги, корабль на «самом малом» двинулся к устью лимана. Обошлось без прощального гудка — уставом не положено, — но на берегу и на палубе долго еще махали платочками.
Почти бесшумно двигался корабль мимо живописных берегов, мимо развалин древнегреческой колонии Ольвия. Южный Буг становился все шире, и вот, оставив справа по борту мыс Аджигиол, «Тбилиси» вошел в Днепровско-Бугский лиман. На горизонте темнела полоска Кинбурнской косы, отделяющей лиман от Черного моря. Устье лимана находится напротив города Очакова, отсюда, с Кинбурнской косы, штурмовали турецкую крепость Ачи-Кале суворовские войска, перейдя в декабре 1789 года замерзший пролив. Помните? «…времен очаковских и покоренья Крыма». Все это происходило здесь, на крутом берегу. Остатки крепости были срыты еще при Екатерине, а о ратной истории Очакова напоминают музей и памятник А.В.Суворову. В наше время на базе очаковского аэродрома планировали создать центр боевой подготовки летчиков палубной авиации, благо вся инфраструктура была налицо. Планировали, но увы — теперь придется искать другое место.
Выход в Черное море был омрачен инцидентом — в узком проливе, проходя в сотне метров от острия удивительной Кинбурнской косы крейсер чиркнул днищем по отмели и ощутимо вздрогнул. Даже при минимальной осадке фактически пустого корабля глубины фарватера не хватило. Не знаю, какие уж разговоры были в этот момент между командиром и сдаточным капитаном завода Н.А.Деркачем но В.С.Ярыгин сохранил выдержку и флотский блеск. По громкой связи он поздравил экипаж и сдаточную команду с первым выходом в море.
На траверзе острова Березань. милях в двадцати от Очакова, отдали якорь и к крейсеру подошли танкер и «водолей». Прием топлива и воды занял весь вечер и у экипажей стоящих на рейде «торгашей» было достаточно времени, чтобы полюбоваться на невиданный еще ими величественный корабль.
Переход в Севастополь, на сдаточную базу завода, занял ночь. Утром 22 октября спешащие на работу севастопольцы впервые увидели новичка. В этом приморском городе появление таких пришельцев всегда событие — на рынке можно было потом слышать разговоры об авианосце с фантастическими и несуразными подробностями.
С 23 по 26 октября шли чисто корабельные испытания машин, механизмов, средств связи и навигации. Каждый день по много часов «Тбилиси» «утюжил» морской полигон у мыса Маргопуло. Вечером, после постановки на якорь, к нему подходил морской буксир-спасатель «Николаев», игравший роль судна снабжения, и с него перегружали подоспевшее оборудование. За эти дни опробовали систему подъема тросов аэрофинишера. В обычном положении палубные блоки опущены и тросы лежат на палубе, а перед посадкой блоки выдвигаются вверх и между палубой и тросом образуется просвет в 200–300 мм. Подобрать оптимальную величину этого зазора также предстояло в ходе испытаний. Ротозеи, споткнувшись о поднятый трос, получали не только синяки, но и вынуждены были оттирать одежду бензином, поскольку на тросы густо наносилась графитовая смазка.
