Мир-Али Кашкай - [2]

Я благодарю всех, кто помог в моей работе над книгой: родных и близких академика М. Кашкая, его коллег и учеников, чьи воспоминания и советы так или иначе нашли отражение в повествовании.

Не могу не выделить в этом довольно внушительном списке добровольных помощников и консультантов супругу ученого, Улдуз-ханум Кашкай, его племянницу, историка Солмаз-ханум Кашкай, старшую дочь Хабибу-ханум, чья помощь в изучении истории рода Кашкаев была бесценна.

С благодарностью называю и имена азербайджанских ученых: академиков М. Аббасова, А. Али-заде, Б. Будагова и других, без рассказов и работ которых об азербайджанской геологической науке, ее достижениях и выдающихся представителях моя работа была бы неполной.

Особую ценность с точки зрения познания нелегкого труда геологов имели для меня различные факты и эпизоды из воспоминаний советских геологов, посвященных выдающимся ученым А. Яншину и А. Трофимуку.

В книге использованы некоторые фрагменты из известного романа Сеида Курбана «Али и Нино» и менее известной широкому читателю повести Джегатая Шихзаманова «Братья», изданной в Германии. Их описания первых дней советской власти в Гяндже поражают многими достоверными деталями и наблюдениями, мимо которых прошли очень даже именитые историки и мемуаристы.

Май 2008 г.

Москва — Баку

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ПРОЛОГ

…Сырым, дождливым днем поздней осени 1930 года профессор Франц Юльевич Левинсон-Лессинг, только что назначенный директором Ленинградского петрографического института Академии наук СССР, готовился принять в своем кабинете группу будущих аспирантов едва ли не из всех союзных республик. В ближайшие годы им предстояло занять командные высоты в формирующихся национальных подразделениях советской академии.

Это была первая попытка советской академической системы приступить к планомерной подготовке научных кадров на новой базовой основе.

Молодые люди большей частью плохо представляли себе оборотную сторону романтической, как казалось им, профессии, но этот состав из практических работников был, несомненно, интересен.

Для профессора, признанного лидера русской петрографической школы, каждая такая встреча рождала надежду на появление новых талантливых исследователей. Собеседования, помимо всего прочего, давали прекрасный шанс оценить реальные возможности нового пополнения и скорректировать, в случае необходимости, их будущую специализацию.

Естественно, что и мерка, которую он непроизвольно использовал в качестве оценки достоинств и недостатков визави, была высока, но вполне соответствовала его представлениям о том, кого он хотел бы видеть рядом с собой в качестве соратников, учеников и последователей.

Ему было с чем сравнивать — он сам прошел нелегкий путь «от и до»: в 27 лет получает степень магистра и становится едва ли не самым молодым приват-доцентом за всю историю Петербургского университета, а спустя десять лет доклад на VII Международном геологическом конгрессе «О химической классификации изверженных пород» приносит ему мировую известность. По рекомендации трех корифеев русской науки — А. П. Карпинского, А. Е. Ферсмана и В. И. Вернадского, под руководством которого он много лет проработал в комиссии по изучению естественных производительных сил России, избирается действительным членом Академии наук СССР.

Этот краткий послужной список сам по себе говорит о многом. Но было еще одно, безусловно, важное для него качество истинного ученого и, соответственно, критерий оценки претендующих на это звание молодых людей. Он считал, что для постижения тайн мироздания нужен не только холодный рассудок исследователя, но и умение черпать новые идеи в мирах, рожденных воображением. Ученый, как художник и поэт, нуждается в полете фантазии, писал он в своей знаменитой статье «Роль фантазии в научном творчестве».

Столь неординарный взгляд знаменитого ученого на свою профессию чрезвычайно импонировал молодежи, особенно из студенческой среды, и в немалой степени способствовал притоку ее в те годы в геологическую науку.

Так что это всё, вместе взятое, было более чем убедительным аргументом в пользу его морального права говорить с будущими аспирантами как с людьми, сознательно выбравшими непростую профессию, касаться самого широкого спектра связанных с ней вопросов без снисхождения к их молодости и неопытности.

Впрочем, ожидавшие встречи с ним в кожаных креслах его обширной приемной, со стен которой на них высокомерно взирали великие апостолы всемирной геологии, уже понабрались опыта подобных бесед и были, видимо, вполне уверены в пробивной силе полученных в высоких республиканских кабинетах рекомендаций.

* * *

Прежде чем пригласить очередного кандидата в аспиранты, профессор прошелся по кабинету, отгоняя невеселые мысли от общения с предыдущими двумя посетителями.

Первый из них был металлургом с Урала и с первой же минуты поразил его своей самоуверенностью и категоричностью суждений. Он был убежден в том, что запасы руды там неисчерпаемы, и надо только «пробиться вниз, в самую земную твердь». «Буржуям нужно было лишь как можно быстрее получить прибыль, — поделился он своими марксистскими познаниями. — Поэтому они брали только то, что лежит на поверхности, под ногами. А мы прорвемся внутрь, к самому центру Земли. Там и уголь, и золото, и прочее!»