Минуя границы. Писатели из Восточной и Западной Германии вспоминают - [5]
Голоса, звучащие в хоре антологии, перекликаются. Несмотря на то что авторы писали тексты независимо друг от друга, рассказы обнаруживают внутреннюю связь: речь может идти об одних и тех же местах (таких, как Фридрихштрассе и Йебенштрассе) или об одних и тех же ставших символическими жестах тогдашних политических деятелей. Иногда переклички вызывают смех, а иногда заставляют задуматься.
Мне жаль, что голоса некоторых писателей так и не прозвучали. Буду надеяться, что когда-нибудь это все-таки произойдет. В ответ на мое приглашение участвовать в создании этой антологии с Запада часто приходил отказ, мотивированный нехваткой личного опыта. Как же мне порой хотелось опубликовать эти удивительные признания, которые звучат вдвойне странно, если вспомнить, что речь идет о просьбе создать литературное произведение! Сразу возникает множество вопросов: кому принадлежит повествование? Разве только мужчина может рассказать мужскую историю? Разве о еврее может писать только еврей? А о Восточной Германии только бывший житель ГДР? Разве только немцам разрешено писать о немецкой истории, разделении Германии и границе? Неужели только жертва может писать о жертвах? Разве писатели рассказывают только о тех временах, очевидцами которых им довелось быть? Кто может, кто должен и кому разрешено писать? И если кому-то не разрешено, то кто накладывает этот запрет? Какова наша миссия, стоят ли перед искусством и литературой нравственные и эстетические задачи? И как вяжется с ними то упрямство, с которым некоторые отстаивают свое право на молчание, когда дело касается самого личного.
Мне трудно представить человека, который застал падение Стены в сознательном возрасте и при этом не мог бы рассказать о границе из-за нехватки личного опыта. Еще труднее представить писателя, которого отсутствие такого опыта не навело бы на определенные мысли.
В этой книге друг с другом соседствуют очень разные произведения. В их сочетании, на стыке, открываются территории, по которым проходит граница, — территории, разделенные и в то же время имеющие точки соприкосновения. Путь через повествование — путь через границу.
Виола Роггенкамп
Я ПРОЕДУ!
© Перевод Д. Паршикова
Мы ехали из Освенцима.
«Разве так начинают рассказ?»
Но так оно и было, а вся история оказалась даже отчасти забавной. Ведь моя мама утверждала, будто видит в темноте лучше меня: «В конце концов, это же моя машина, за руль своей ты меня никогда не пускаешь, и теперь поведу я!»
Именно поэтому мы, возвращаясь из Польши через ГДР, сами не заметили, как отклонились от трассы на Гамбург.
«Ты заснула. Поэтому так получилось. Ты все проспала».
Я? Заснула? Когда она за рулем? Но дорога убаюкивала. Может, я и задремала. Едешь-едешь, сидя в одном положении, скорость за сотню, а кажется, будто стоишь на месте, пока за окном мелькает ГДР.
«Скучнейшая страна на свете».
Это уже не моя мама, а Фолькер Браун, поэт из ГДР.
Указателя на Гамбург не было нигде.
«Они делают вид, будто нас вообще не существует».
Мир обрывался в Гудове (Царентине). В Гудове находилась первая западная заправка, сразу же за границей. Но чем был известен Гудов? Говорили — Гудов, подразумевали — ГДР.
Водительские права мама получила в шестьдесят пять, вскоре после этого умер отец, но это никак не связано. А потом мы поехали в Освенцим. Во времена нацизма мои родители жили в Польше. Отец — немец, мелкий торговый служащий в Кракове — укрывал свою возлюбленную еврейку, мою будущую мать, вместе с ее матерью и от нацистов, и от поляков. После его смерти мама решила снова съездить в Польшу.
«Это мой долг перед ним».
Собственно, это он хотел поехать с нею в Польшу. Отец поддерживал отношения с друзьями из Сопротивления, но мама все время откладывала поездку. Теперь вместе с ней отправилась я.
«Нам придется ехать через ГДР».
Мама ненавидела ГДР. Для нее ГДР была воплощением всего того, что она привыкла ненавидеть в Германии.
«Думаешь, я боюсь их? За кого ты меня принимаешь? Я проеду!»
Разумеется, мы взяли ее машину. Большой японский лимузин.
— Он тоже на нем ездил, — сказала мама и ласково похлопала по крылу автомобиля.
Отец неохотно давал ей машину, предпочитал вообще не давать.
«Что ты такое говоришь? Он всегда радовался, что я села за руль».
Итак, мы двинулись в Польшу, побывали там, а на обратном пути в Щецине, у самой границы, купили продуктов в дорогу.
— У них ты меня на автостоянку не затащишь! Свою гэдээровскую отраву пусть сами едят. Им нужна только моя валюта.
Перед границей мы залили полный бак.
— Ни за что не пущу гэдээровский бензин в мой роскошный двигатель. А этого нам хватит до Гамбурга.
Польскому заправщику мы отдали последние злотые, благо у нас оставалась в запасе толстая пачка купюр, после чего он вымыл все стекла, а также фары и оба номерных знака.
В Польше маме пришлось трудно. В Польше я сидела за рулем. Она вообще отдала мне машину, но перед границей с ГДР заявила:
— А теперь поведу я.
Темнело, и я медлила. Она постучала по крыше автомобиля красными ногтями.
— Ну, давай уже. Рулила десять дней подряд. Пора тебе отдохнуть, к тому же в темноте я вижу лучше.
Роман «Собачьи годы» – одно из центральных произведений в творчестве крупнейшего немецкого писателя нашего времени, лауреата Нобелевской премии 1999 года Гюнтера Грасса (р.1927).В романе история пса Принца тесно переплетается с судьбой германского народа в годы фашизма. Пес «творит историю»: от имени «немецкого населения немецкого города Данцига» его дарят Гитлеру.«Собачий» мотив звучит в сопровождении трагически гротескных аккордов бессмысленной гибели немцев в последние дни войны. Выясняется, что фюрер завещал своим верноподданным собаку.
«Жестяной барабан» — первый роман знаменитого немецкого писателя, лауреата Нобелевской премии (1999) Гюнтера Грасса. Именно это произведение, в гротесковом виде отразившее историю Германии XX века, принесло своему автору мировую известность.
Гюнтер Грасс, лауреат Нобелевской премии по литературе, завоевал мировую славу полвека назад романом «Жестяной барабан», блистательно экранизированным в 1979 году Ф. Шлендорфом (фильм получил «Золотую пальмовую ветвь» на Каннском кинофестивале и «Оскара» как лучший иностранный фильм). Бестселлеры Грасса «Кошка и мышь», «Собачьи годы», «Траектория краба», «Из дневника улитки» переведены на десятки языков. «Луковица памяти» — книга автобиографическая. Рассказывая о своей юности, Грасс не умолчал и о нескольких месяцах службы в войсках СС, что вызвало грандиозный скандал вокруг его имени.
«Фотокамера» продолжает автобиографический цикл Гюнтера Грасса, начатый книгой «Луковица памяти». Однако на этот раз о себе и своей семье писатель предпочитает рассказывать не от собственного имени — это право он делегирует своим детям. Грасс представляет, будто по его просьбе они готовят ему подарок к восьмидесятилетию, для чего на протяжении нескольких месяцев поочередно собираются то у одного, то у другого, записывая на магнитофон свои воспоминания. Ключевую роль в этих историях играет незаурядный фотограф Мария Рама, до самой смерти остававшаяся близким другом Грасса и его семьи.
30 января 1945 года подводная лодка С-13 под командованием Александра Маринеско потопила немецкий суперлайнер «Вильгельм Густлофф», на борту которого находилось около десяти тысяч человек.Спасти удалось немногих… но достоверно известно, что одна из спасенных родила сына ровно через два часа после гибели «Вильгельма Густлоффа»…Так начинается эта история.История Вильгельма Густлоффа?История корабля, названного его именем?История того мальчика, который едва не погиб — не успев родиться! — на этом корабле?Все это — лишь осколки истории единой.
В четвертый том Собрания сочинений Г. Грасса вошли повести «Встреча в Тельгте» и «Крик жерлянки», эссе «Головорожденные», рассказы, стихотворения, а также «Речь об утратах (Об упадке политической культуры в объединенной Германии)».
«Отпусти ее, – говорят мне. – Смирись. Оставь прошлое в прошлом». Некоторые даже считают, что Анна Корлов заслуживает своей участи. Что ад – как раз то место, где ей следует быть. В конце концов, она же убивала людей… Но я думаю по-другому. Анна совершала преступления не по своей воле. И она пожертвовала собой, спасая меня и моих друзей. Я просто не могу от нее отвернуться. И если для того, чтобы помочь ей, нужно найти путь из нашего мира в преисподнюю, – что ж, я это сделаю. Неважно, сколько раз я услышу, что это невозможно.
Сборник знакомит с творчеством известных современных чешских и словацких прозаиков. Ян Костргун («Сбор винограда») исследует морально-этические проблемы нынешней чешской деревни. Своеобразная «производственная хроника» Любомира Фельдека («Ван Стипхоут») рассказывает о становлении молодого журналиста, редактора заводской многотиражки. Повесть Вали Стибловой («Скальпель, пожалуйста!») посвящена жизни врачей. Владо Беднар («Коза») в сатирической форме повествует о трагикомических приключениях «звезды» кино и телеэкрана.Утверждение высоких принципов социалистической морали, борьба с мещанством и лицемерием — таково основное содержание сборника.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В свое время Максим Горький и Михаил Кольцов задумали книгу «День мира». Дата была выбрана произвольно. На призыв Горького и Кольцова откликнулись журналисты, писатели, общественные деятели и рядовые граждане со всех континентов. Одна только первая партия материалов, поступившая из Англии, весила 96 килограммов. В итоге коллективным разумом и талантом был создан «портрет планеты», документально запечатлевший один день жизни мира. С тех пор принято считать, что 27 сентября 1935 года – единственный день в истории человечества, про который известно абсолютно все (впрочем, впоследствии увидели свет два аналога – в 1960-м и 1986-м).Илья Бояшов решился в одиночку повторить этот немыслимый подвиг.
История о жизни, о Вере, о любви и немножко о Чуде. Если вы его ждёте, оно обязательно придёт! Вернее, прилетит - на волшебных радужных крыльях. Потому что бывает и такая работа - делать людей счастливыми. И ведь получается!:)Обложка Тани AnSa.Текст не полностью.