Минута на убийство - [8]

Твоя любящая Берта Боденхайм

(она же Чарльз Кеннингтон)

— Он вернулся? — спросил Найджел, прочитав это примечательное послание.

— Да, я только что звонил ему, — произнес директор, продолжая смотреть в окно. — Завтра утром он придет сюда.

— Мы должны устроить ему прием, — сказал Харкер Фортескью. — Значит, это была легенда, когда о нем сообщили: «Пропал без вести. Считается убитым»?

— Надо думать. — Джимми наконец повернулся к ним. Задумчивое выражение на его лице сменилось улыбкой. — Что за письмо! Батюшки, что за письмо! — Он начал смеяться, он буквально сотрясался от смеха, потом бросился в кожаное кресло; по лицу его текли слезы…

БЕСЕДА ЗА ЧАШЕЧКОЙ КОФЕ

— Та-та-та, мистер Стрейнджуэйз, всего хорошего, — промолвила миссис Смит и, позвякивая ведром, вышла из комнаты.

Найджел открыл окно и опорожнил пепельницу на карниз, огибавший здание на уровне шестого этажа. Внизу стояли поникшие, с жухлой листвой платаны, их раскачивал порывистый ветер. Ветер не прекращался, казалось, все лето; он сметал пыль с развалин домов и бросал ее в глаза лондонцам, действуя им на нервы, которые и без того из-за пережитых опасностей и лишений были издерганы до предела.

На таком вот карнизе Меррион Сквайерс прошлым летом устроил свой наблюдательный пункт. Когда начались бомбардировки, в министерстве ввели специальную систему оповещения. Длинный сигнал сирены означал, что район подвергается налету группы самолетов. Если было замечено, что самолет направляется в сторону министерства, раздавались короткие гудки, и персонал, работавший на верхних этажах здания, особенно тот, кто сидел с южной стороны, должен был, по инструкции, мчаться к лестнице на северной стороне и спускаться вниз на два-три этажа. Были недели, когда короткие сигналы звучали чуть не целый день и все управление раза два в час бросалось к лестнице, — одним словом, работа стояла. Наиболее отчаянные в конце концов, плюнув, оставались на своих местах, если только свист снарядов не раздавался совсем рядом.

И тогда Меррион Сквайерс сделался независимым наблюдателем.

— Мне хочется самому видеть, что делают эти черные птички, — сказал он.

С тех пор, едва раздавалась сирена., он, вооружившись биноклем и полицейским свистком, вылезал из окна и усаживался на карнизе. Отсюда, как с наблюдательной вышки, он мог просматривать небо, и если считал, что самолет идет курсом в сторону министерства, то свистел. Очень скоро управление обнаружило, что он весьма надежный предсказатель, и его свисток неофициально заменил сирену. Благодаря ему была сэкономлена масса рабочего времени, и все, включая Мерриона Сквайерса, радовались — все, кроме Административного управления. Это управление, отвечавшее за кадры и эксплуатацию здания, отнеслось к инициативе Сквайерса очень неодобрительно. Оно платило штатным наблюдателям на крыше, чтобы они подавали официальные сигналы тревоги. С другой стороны, Меррион Сквайерс получал заработную плату как вольнонаемный служащий (категория: специалист), работающий в художественном отделе, в связи с чем управление «взяло на себя смелость» довести до его сведения, что, в случае если он не прекратит своей выходящей за рамки прямых обязанностей деятельности, оно может посчитать необходимым удерживать из его зарплаты сумму, эквивалентную периоду (или периодам) времени, которое он тратит не на выполнение служебного долга в вышеуказанном качестве.

Меррион немедленно и с большим воодушевлением бросился в контратаку. В виртуозно составленной записке, направленной в Административное управление, он произвел расчет человеко-часов, которые сберегала в день и в среднем за неделю его индивидуальная система предупреждения, прибавив — несколько смело — количество человеко-часов, которые были безвозвратно потеряны в первую неделю налетов из-за официальной системы, и потребовал оплатить ему сверхурочные с учетом получающегося итога. Потрясенное таким неортодоксальным подходом, Административное управление так и не смогло прийти в себя и толком продолжить наступление. Прошел год, а между непримиримыми противниками все еще циркулировали докладные и служебные записки, хотя всем было ясно, что дело давно зашло в тупик и ни одна из сторон уже не сумеет изобрести способа выйти из него.

Оглядывая парк, Найджел увидел и след бомбы, которая положила конец дежурству Мерриона на карнизе. Всего в ста пятидесяти ярдах от здания виднелся участок с расщепленными и искореженными деревьями. Здесь взорвался один из последних снарядов, долетевших до Лондона. Услышав нарастающий вой и свисток Мерриона, который на этот раз звучал много тревожнее и настойчивее, чем когда-либо прежде, все бросились к лестнице и кучей скатились вниз. Затем последовала трепетная тишина. Снаряд приближался. И вот — дикий свист, словно на землю с небес обрушился сам сатана. Затем — парализующий взрыв, и снова тишина; только слышно было, как с тихим звоном сыплется стекло.

Вернувшись на шестой этаж, сотрудники управления нашли Мерриона Сквайерса на полу в его комнате, без сознания, всего в крови. Дверь в комнату сорвало с петель и выбросило в коридор, стены были утыканы, как кинжалами, острыми осколками стекла, пол засыпан мусором, а свисток Меррион все еще крепко сжимал в руке.