Минута до полуночи - [8]

– Когда-то, в семидесятые, мэр и его соратники решили превратить Андерсонвилль в туристический город, вернув ему вид времен Гражданской войны. Мы на Черч-стрит, которая тогда была центральной улицей. Железнодорожные пути пересекали ее под прямым углом, по ним доставляли пленных в тюрьму Андерсонвилля – последнее путешествие для многих.

– Тюрьма находится где-то рядом? – спросила Блюм.

Пайн остановила машину и указала вдоль улицы.

– Видишь следы ног, нарисованные на асфальте? Они символизируют последнюю четверть мили, которую заключенные проходили до тюрьмы. Вероятно, самая длинная прогулка в их жизни.

Блюм содрогнулась.

– Как ужасно.

– Город выделил участок площадью в семь акров, носивший название Ферма Пионеров, – продолжала Пайн. – У них имелась кузница, тюрьма, коптильня и завод по переработке сахарного тростника, среди других аттракционов. Вот указатель, сообщающий: «Добро пожаловать в Андерсонвилль, городок времен Гражданской войны».

Блюм прочитала и кивнула.

– А еще парк жилых автофургонов и ресторан, – добавила она.

– В год городок посещают около восьмидесяти тысяч человек, так что план мэра оправдался, – сказала Пайн. – Скоро здесь состоится одно из главных событий года.

– И что же это будет?

– Инсценировки сражений Гражданской войны. Реконструкции, так их называют. Потом будет парад с марширующим оркестром, которой пройдет по главной улице. Солдаты, одетые в синее и серое. Будут играть другие оркестры, танцы под музыку кантри, хороводы, много еды и выпивки. Шумное веселье. На празднике продают форму, ружья, флаги, сабли, лоскутные одеяла и тому подобное. И заплатить нужно всего четыре доллара.

– Откуда ты все это знаешь?

– Написано вон на том плакате.

Они обменялись быстрыми улыбками.

– Значит, туристы приезжают сюда именно за этим? – спросила Блюм.

– Нет, еще, чтобы взглянуть на знаменитую тюрьму конфедератов, которая здесь находилась, – ответила Пайн.

– Посетить тюрьму? Это немного странно.

– Ну, эта тюрьма пользовалась самой печальной славой во времена Гражданской войны. Здесь умерло около тринадцати тысяч пленных Союза [7]. Также имеется Национальный исторический музей и огромное военное кладбище. Я читала, что тут находится что-то вроде центра пленных Гражданской войны. Начальника тюрьмы Генри Вирца повесили как военного преступника. – Пайн указала на высокий обелиск в центре улицы. – Это Монумент Вирца.

– Подожди минутку, преступник удостоился памятника?

– Его возвели «Объединенные дочери Конфедерации». Полагаю, они считали, что с Вирцем обошлись слишком жестоко, и он стал козлом отпущения. – Пайн немного помолчала. – Тор знает, что Вирца казнили. Он рассказал мне во время нашей первой встречи, когда я сообщила ему, что родилась возле Андерсонвилля.

– Значит, он был здесь? – уточнила Блюм.

– Да, когда пропала моя сестра, – сказала Пайн. – Он совершал убийства в Мейконе, Атланте, Колумбусе и Олбани. Вот почему мне пришло в голову, что он мог иметь отношение к исчезновению Мерси. А знал о Вирце потому, что читал обо мне перед тем, как я посетила его в первый раз. Возможно, именно тогда он многое про меня выяснил.

– Когда мы летели сюда в самолете, ты говорила, что после гипнотерапии он видится тебе в качестве похитителя твоей сестры?

Пайн кивнула.

– Но тут возникает проблема курицы и яйца. Я знала о существовании Тора до того, как прошла гипнотерапию. Вот почему это могло быть самореализовавшееся пророчество, когда я решила, что именно он похитил мою сестру. На самом деле, он указал на такую возможность во время нашей последней встречи. Но я и сама об этом думала.

Блюм содрогнулась.

– Я даже представить не могу, что оказалась бы в одном здании с таким существом, не говоря уже о том, чтобы с ним разговаривать.

– Он определенно обладает способностью забираться под кожу, – ответила Пайн. – Ловко переворачивает твои слова. Кажется нормальным, даже последовательным, хотя продолжает оставаться чудовищем.

– Жуткое дело. – Блюм вздохнула.

Пайн подумала об огромном мужчине, который так жестоко и страшно отнимал жизни у невинных людей.

– На самом деле, это сильное преуменьшение, – сказала Пайн.

– Так чем живет этот город? – спросила Блюм. – Неужели только туризмом?

– Нет. В шестидесятых открылась шахта и нефтеперегонный завод. Каждую неделю товарные поезда вывозили отсюда тысячи тонн бокситов.

– Бокситов?

– Здесь их нашли в белой глине. Компания «Малкоа» занимается разработкой шахты. Прежде они производили алюминий. Теперь используют руду для изготовления шлифовальных материалов и для гидравлических разрывов пласта, чтобы добраться до нефти и залежей газа. Сейчас благодаря этим разрывам бокситы стали выгодным бизнесом. – Она указала на фасад здания, мимо которого они проезжали. – Музей Гражданской войны «У мальчика-барабанщика». У них хранится форма, флаги, ружья и другие артефакты.

– Приятно видеть, что Гражданская война все еще остается для некоторых источником дохода, – сказала Блюм. – Там, где я выросла, нам о ней так подробно не рассказывали.

– Ну, на Юге это как вторая Библия, – сказала Пайн.

– А где именно ты жила? – спросила Блюм.

– Я покажу.