Минос, царь Крита - [15]

Кассит недоверчиво глядел на меня.

— Как звать тебя? — спросил я на его наречии. Наверно, я сильно перевирал слова, потому что пленник нахмурился, догадываясь о смысле вопроса, и только потом отозвался.

— Итти-Нергал-балату, — голос его был подобен приглушенному рычанию льва.

Нергал. Так жители далекого Баб — Или называют Ареса. Я не удержался, пощупал его каменные мускулы. Раб настороженно косился на меня, как только что пойманный дикий конь. Я попытался, как мог, его успокоить, улыбнувшись и ласково похлопав по руке.

— Нергал-иддин (Сын Нергала), ты — воин, тебя здесь не обидят…

Он удивленно поглядел на меня с высоты своего роста. Я достал меч и решительно перерезал веревки, спутывавшие руки раба. Тот с облегчением тряхнул затекшими кистями и начал сжимать и разжимать кулаки, разгоняя застоявшуюся кровь. Лапищи у него были такими огромными, что он запросто мог сомкнуть пальцы вокруг моей талии. Я опять потрепал его по руке, ободряя, и, позвав воинов, велел отвести к колесницам, а во дворце — вымыть, накормить и дать отоспаться. Кликнуть лекаря, чтобы осмотрел его раны. Кассит, было, напрягся, вслушиваясь в чужую речь. Ноздри его крупного носа расширились и заходили по-звериному. Но воины обращались с моим рабом без грубости, и он пошел за ними. Я проводил его взглядом.

— Убежит, — заметил Сарпедон и добавил не без шутливого ехидства: — И зачем он тебе, брат?

— Что? — рассеянно переспросил я и вдруг понял, что действительно не знаю, зачем купил этого пленника. Рассмеялся: — Решил обзавестись зверинцем и для начала приобрел медведя.

— Ага! Я же видел, как ты на него смотрел! Только посмей теперь посмеяться надо мной, когда я куплю хорошенького мальчика или девушку! — расхохотался Сарпедон. — Но вкус у тебя, брат, отвратительный. Фу, какая гадость! Мохнатый, огромный, вонючий, как циклоп! Воистину, ничто не способно сделать из тебя человека утонченного. Сколь ни скрывай свою суть за учтивыми манерами, сдержанностью и умеренностью, в душе ты останешься существом необузданным и диким. Ты поздно родился, Минос, твое поколение — первые порождения медного века — ушло в небытие.

Я опустил глаза, пряча злобный взгляд: не хотелось, чтобы Сарпедон узнал, насколько точны были его догадки, и как болезненно ему удалось задеть меня. Знаю, он не хотел, и я поспешил скрыть обиду за смехом.

— Ты пользуешься моей добротой, — прорычал я, сделав шутовски-грозное лицо. — Иному я не спустил бы таких слов!

Сарпедон слегка ткнул меня кулаком в бок, и мы, беззаботно смеясь, направились дальше…

Я перевел взгляд на Инпу:

— Ты удивлен, божественный?

— Ничуть. От тебя можно этого ожидать. Полагаю, что немного найдется смертных, похожих на Миноса, который, влюбившись, не смотрит на то, что он — анакт, а любимый — раб!

— Не всякий гепет сравнится с Нергал-иддином в благородстве! — воскликнул я.

— Разумеется! Ещё немного, и ты назовешь своего раба богоравным, — насмешливо отозвался Инпу и продолжил тоном велемудрого школьного учителя: — Я рад, что ты не лжешь себе. Смотри, ложь затемняет пути. Лгать пристало врагу. Ты, царь, можешь солгать вельможе, возлюбленному, матери, другу. Но никогда не лги себе, сын бога. Ибо, привыкнув к этому, ты потеряешь пути, по которым шествуешь, и попадешь в бездну, кишащую крокодилами и змеями. Если бы ты назвал мне имя Милета, я заставил бы тебя смотреть в сердце свое пристально-пристально и искать другого ответа. Но ты — хороший ученик. Моё Ка довольно тобой!

— Милет?.. — я растерянно потеребил прядь волос. — Иногда мне кажется, что стыдно человеку благородному испытывать столь сильную страсть, пленившись только совершенным телом. Нет, я не хочу сказать, что душа Милета порочна. Просто… он чужой мне. Этот юноша играет на струнах сердца моего, как умелый музыкант на арфе. Я чувствую себя с ним, как рыба, запутавшаяся в сети.

— Вот как? — настороженно дернул ухом Инпу. — И как ему удалось поймать тебя, повелитель кефтиу?

— Должно быть, — с печальной улыбкой произнес я, — стрела Эрота поразила меня. Едва увидев его на пиру у Сарпедона, я понял, что хочу всецело обладать им. Ни с кем не делясь.

Милет. (За семь лет до воцарения Миноса, сына Зевса)

— Брат мой! — Сарпедон нагонял меня по переходу. Я остановился, поджидая его. Он подскочил и поспешно обнял меня за плечи: — Говорят, ты снова отправляешься на войну, Минос? Куда на сей раз?

— На Мелос, Сарпедон, на Мелос, — отозвался я радостно. Тогда я уходил на войну с легким сердцем. Жизнь воина нравилась мне, несмотря на все тяготы, лишения и опасности. А может, именно благодаря им. Ничто не придает жизни такой пьянящей прелести, как постоянная близость смерти. Сарпедон раздраженно фыркнул, сдвинул тонкие брови:

— О, боги Олимпийские! Когда же это кончится?

— Когда Киклады покорятся власти критских анактов, — я задорно вскинул голову.

— А потом Астерий захочет подчинить Лакедемон, Аттику, Аркадию, Фессалию и прочие земли до пределов Ойкумены? — брат недовольно поморщился. — Опомнись, Минос! Астерий науськивает тебя, как охотничьего пса. Причем, ему от этого двойная польза. Ты расширяешь владения его державы и увеличиваешь мощь и славу Крита…