Минная гавань - [76]

Тревожно загремели в недрах корабля колокола «громкого боя». Тральщик тотчас ожил, задрожала палуба под ногами бегущих к боевым постам людей. А через минуту опять все стихло. Корабль сосредоточился, напрягся мускулами работающих приборов и механизмов.

Луч прожектора раздвинул мрак. Тяжелые волны раздраженно расходились от его прикосновения, будто потревоженные тюлени.

О причине боевой тревоги на корабле знали все. Неткачев не замедлил обойти боевые посты и рассказать матросам о том, какая большая ответственность за спасение терпящих бедствие людей ложится на каждого из их экипажа. Сигнальщики с напряжением, до боли в глазах, всматривались за борт. Временами тральщик ложился в дрейф, останавливал ревущие дизеля, и тогда вся верхняя вахта начинала прислушиваться, надеясь в монотонном шуме волн различить голоса, зовущие на помощь. Но море будто не желало отдавать своей добычи. Оно все сильнее раскачивало корабль, стараясь увести его с курса, сбить с толку встревоженных людей, толпившихся на ходовом мостике.

Вскоре слева по борту причудливым светом обозначилось зарево городских огней.

Ледорубова опять позвали в радиорубку.

— Комбриг хочет говорить с вами, товарищ командир, — сообщил радист.

Ледорубов надел наушники и взял микрофон.

— Как у вас дела, Захар Никитич? — отчетливо услышал он голос Буторина.

— Никого не обнаружили, товарищ капитан первого ранга.

— Обстановка усложнилась. Ввиду штормового предупреждения мелким поисковым судам приказано вернуться в гавань. Теперь вся надежда на вас. Ищите их, Ледорубов! Ищите! Не смейте без них возвращаться в базу! Вы меня поняли?

— Понял! — отозвался Захар и с раздражением подумал: «Сам знаю, что не могу вернуться без них. Зачем же об этом лишний раз напоминать».

Но тревога нарастала в душе Захара. Он почувствовал, что начинает нервничать. Где эти горе-рыболовы, что с ними, сумеют ли продержаться до подхода тральщика?..

Захар спустился в штурманскую рубку и подошел к столу, над которым за расчетами склонился Завалихин.

— Наше место? — спросил помощника.

Завалихин посторонился, давая командиру возможность лучше разглядеть штурманскую карту, и ткнул в нее остро отточенным карандашом:

— Вот здесь.

Взяв измеритель, Захар прикинул расстояние до берега, задумался, потом спросил:

— Валерий Егорович, что бы вы предприняли, будь на моем месте?

— В общем, так… — с готовностью принялся размышлять вслух Завалихин. — Идти вдоль берега смысла нет. Рыболовов могут заметить и спасти без нашей помощи. Следовательно, я бы взял курс в открытое море.

— Вполне логично, — согласился Захар. — Вдоль берега мы их не нашли. Теперь остается искать где-то мористее. — И распорядился: — Обозначьте район поиска и проложите курс. Весь наличный запас осветительных ракет — на верхний мостик.

— Справа, курсовой тридцать! — выкрикнул взволнованным голосом вахтенный сигнальщик. — Предмет на воде!

Изменив курс, тральщик пошел на сближение.

И вот уже в свете прожектора отчетливо обозначилась прыгавшая на волнах небольшая моторная лодка. Выбрав момент, матросы зацепили ее баграми и подтянули к борту.

Ледорубов бросился на ют, перегнулся через леера и… все в нем похолодело. В моторной лодке никого не было.

— А может, их подобрал какой-нибудь рыбацкий сейнер? — предположил Завалихин. — Не могли же все они вывалиться за борт.

— Будем надеяться, — буркнул командир.

Пока моторку поднимали на борт корабля, Захар в раздумье расхаживал по палубе. И тут его осенила внезапная догадка. Он быстро направился к трапу, ведущему на верхний мостик. Он вспомнил, что в десяти милях от гавани находится небольшой островок, на берегу которого стоит заброшенная хибара. В ней иногда любили заночевать местные рыболовы. «Вполне вероятно, что эти рыбачки́ высадились на острове, а моторку могло просто сорвать с привязи и унести в море», — предположил Захар.

Увеличив ход до самого полного, корабль, врезаясь во встречные волны, устремился к острову. Небольшой клочок голой земли показался часа через полтора. Прожектор высветил приземистую, сколоченную из досок хибару. На берегу никого не было видно.

— Мотобот на воду! — приказал Ледорубов боцману и кивнул Олегу Стыкову: — Пойдешь со мной.

Низкий песчаный берег надвигался медленно. Мотобот изнеможенно выл мотором, с трудом преодолевая встречный накат волны. Метрах в пятидесяти от береговой черты вода стала поспокойнее. Шлюпка приближалась к острову с подветренной стороны. Стыков, сидевший на руле, настолько удачно сманеврировал, что днище легко, почти незаметно, коснулось песчаного дна. Выпрыгнув на берег, они подтянули мотобот к невысокой, вколоченной в землю свае и закрепили на ней носовой швартовый линь.

Оставив рулевого сторожить шлюпку, Ледорубов широким шагом направился к хибаре. В свете корабельного прожектора она была хорошо видна. Под ногами чавкала грязь, не переставая моросил мелкий дождь.

Покосившаяся дверь нижним углом вдавилась в землю. Захар дернул за ручку и с трудом протиснулся в образовавшийся проход. Внутри помещения было душно и сыро. По крыше рассерженно шлепал оторвавшийся лист кровельной толи.

Захар вынул из кармана зажигалку. Пощелкав, осветил хибару. Самодельный стол, несколько пустых ящиков. В углу — грубо сколоченные нары, на которых валялся старый брезент. Оттуда слышалось какое-то слабое посапывание. Ледорубов осторожно приподнял брезент и увидел двух малышей. Они крепко спали, свернувшись калачиком и тесно прижавшись друг к другу. Но в это время слабый язычок пламени качнулся и погас, не позволив разглядеть их лица. Ледорубов снова защелкал зажигалкой, досадуя на нее. Наконец, как бы нехотя, огонек явился. Теперь Захар узнал беглецов. Это были Кирюшка и Димка. Ледорубов облегченно вздохнул.