Минная гавань - [44]

…Он входил в кухню, садился рядом, брал ее руку… И ей это было приятно. Она вставала, шла в спальню. И он шел за ней следом. Засыпая, она не переставала чувствовать его рядом…

Но вот заворочался Кирюшка, что-то сонно пробормотал, всхлипнул. Испуганной птицей Ирина метнулась к детской кроватке. Наклонилась над сыном, привычно потрогала губами его лобик. Потом облегченно вздохнула, убедившись, что температуры нет.

Босая, с растрепанными волосами, она стояла у изголовья кроватки, глядя на спящего малыша. Подумалось: а что, если бы его родным отцом был Захар?.. И мгновенно ужаснулась этому кощунственному предположению, которое невесть зачем взбрело ей в голову.

«Дрянь, какая же ты мелкая дрянь! — выговорила сама себе. — Разве можно, чтобы за душой ничего не было святого?..»

Явилось предчувствие чего-то рокового, недоброго, что непременно должно случиться с ней в эту страшную ночь. Она стояла посреди комнаты, оцепенев от бессилия и страха. А непогода разгулялась на улице злее прежнего. Ветер, снег… Бесится и ревет неподалеку штормовое море, будто негодуя на нее за преступные желания и мысли.

Ирина добралась до софы и рухнула на нее. Уткнувшись головой в подушку, зарыдала глухо и безутешно…

Ирина приходила к Захару каждый день, пока он не поправился окончательно. Они говорили о чем угодно, не касались только одной, запретной, темы — их прежних отношений.

8

Идея создания матросского конструкторского бюро вскоре стала настолько популярной, что ею заинтересовались в штабе. Комбриг, ознакомившись с существом дела, обещал со своей стороны всяческую поддержку. Это и подтолкнуло Ледорубова вплотную заняться осуществлением своих замыслов. А суть была в том, чтобы создать своего рода матросское научное общество: отобрать наиболее толковых ребят, любящих технику, и заняться усовершенствованием различных узлов, механизмов, схем. Каждый матрос должен был избрать тему по своей специальности.

«И пускай их исследования покажутся сперва наивными или даже нелепыми, — думал Захар, — зато свою технику они познают в совершенстве, а это главное».

Едва ли Захар мог справиться со всей этой работой, если бы ему не помог Неткачев. Замполит оборудовал комнату для занятий с таким знанием дела, что она стала выглядеть почти как настоящее конструкторское бюро. Никто не ведал, каких трудностей ему стоило где-то раздобыть два стареньких кульмана и несколько вполне пригодных для работы чертежных досок. Вместе с Ледорубовым замполит долго подыскивал различные технические пособия, справочники. Добился даже специальной командировки в Ленинград, откуда привез все необходимые чертежные принадлежности.

Уже после первого, организационного, собрания матросы присвоили Ледорубову, между собой, титул «главного конструктора», а Неткачеву — «заместителя главного». Для начала решено было заняться разработкой рационализаторских предложений. У флагманского механика, ведавшего в бригаде «бризом», скопилось немало интересных заявок, ждавших рассмотрения. И флагмех весьма обрадовался тому, что энтузиасты взяли на себя часть его прямых обязанностей.

Дело упрощалось тем, что несколько моряков на гражданке работали техниками или чертежниками и в конструировании кое-что понимали. Остальных же следовало многому научить. И Ледорубов взял на себя обязанность подробно объяснить им, как производить простейшие расчеты и обоснования, как правильно строить чертежи. Приходилось вспоминать и математику, и физику. По сути дела, Захар выполнял роль преподавателя, а не главного конструктора. Но это его нисколько не смущало. Он чувствовал, как общие интересы начинают все теснее притягивать людей друг к другу. Радовали и первые успехи.

— Что я говорил, Захар Никитич? — торжествовал Неткачев. — Лед тронулся, а вы не верили. Великое это дело — увлеченность.

— Посмотрим, как дальше пойдет, — осторожничал Захар. — Атомный ледокол мы, разумеется, спроектировать не сможем, но кое-что придумать попробуем…

Он пока никому не говорил, что начал уже потихоньку осуществлять свою заветную мечту. В его записной книжке появились первые расчеты и контуры цепей блока РК-6. Ледорубов знал, что на заводе эта аппаратура до сих пор не принята к серийному производству, а государственные испытания отложены по крайней мере еще на год. У него хватало пока времени, чтобы документально оформить свою принципиально новую, более совершенную схему блока и преподнести ее как некий сюрприз.

Ледорубов с головой ушел в работу. Дома он почти не появлялся: днем был занят на корабле, а вечером допоздна засиживался в матросском конструкторском бюро. Он едва не бредил осуществлением своего замысла, ложился спать и вставал с одним желанием — чтобы никогда не прекращалась благодатная работа мозга, когда даже во сне ему являлись нужные решения. Снова обрел он долгожданные муки творчества.

Когда все его черновые наброски превратились в стройную, теоретически обоснованную систему, он решил, что пора подключить к делу матросов. Из предварительных эскизов нужно было сделать полный комплект чертежей по всем правилам конструкторской разработки.

На очередное занятие Ледорубов пришел, держа под мышкой скрученные в тугой рулон черновые эскизы. Вызывая общее любопытство, молча принялся разворачивать ватманские листы и прикреплять их кнопками к доске.