Минная гавань - [22]

Когда маневр закончился, он недовольно оказал матросу:

— Вы, кажется, не Мессинг, чтобы угадывать чужие мысли. А что, если бы я скомандовал «право на борт»?

— Подставили бы правый борт как раз под торпеду, — бесстрастно, не отрывая взгляда от репитера, сказал матрос. — Разве не так?

— Так. Но впредь за такую самодеятельность я вас накажу. Прошу это учесть.

Стыков, с сознанием собственной правоты, криво усмехнулся и выразительно покряхтел.

«Со мной такие штучки не пройдут», — раздраженно подумал Захар, собираясь устроить Стыкову основательный разнос. Он заставил себя успокоиться и, как бы между прочим, не глядя на рулевого, бросил:

— После вахты явитесь ко мне в каюту…

Прозвучал сигнал учебно-аварийной тревоги.

— В тральном трюме пожар, — глуховатым голосом Пугачева возвестил динамик. — Ликвидировать очаг загорания!

По палубе шумно забегали матросы аварийной группы, торопливо раскатывая брезентовые шланги, приготавливая к действию ранцевые пеногоны и огнетушители. Тем временем на корму повалили густые клубы черного дыма. Это боцман для большей убедительности поджег в подносе просоляренную паклю.

— Опять кому-то чехлы да брезенты стирать, — проворчал Стыков, покосившись на летевшие с кормы хлопья копоти.

— Вот вы этим и займетесь, — сказал рулевому Захар. — Лично проверю.

— Есть, — нехотя отозвался Стыков и при этом сокрушенно покачал головой, как бы давая понять, что остается выше личных придирок.

За обедом в кают-компании собрались почти все офицеры. Сидели на диване и в креслах вокруг небольшого стола, тесно заставленного приборами. Вестовой принес фарфоровую супницу, поставил ее на белоснежную скатерть и поднял крышку. Запах наваристых щей из квашеной капусты со свининой расплылся по всему помещению.

Механик Зубцов принялся наполнять офицерам тарелки, аккуратно черпая густое варево хромированным половником.

— Сегодня у меня в команде состоялся дебют молодых, — говорил он. — Сразу двум электрикам и мотористу доверил самостоятельно стоять вахту. И ничего — справились на пять баллов.

— Вообще с первогодками здорово повезло, — поддержал его Завалихин. — У меня в бэче тоже толковые ребята. На корабле без году неделя, а иным «старикам» вперед сто очков дадут. — Он вопросительно посмотрел на Ледорубова, ожидая его одобрения.

— Вот именно, дадут, — отозвался помощник, — особенно, что касается дисциплины. Я имею в виду некоторых ваших подчиненных, Валерий Егорович.

Штурман нахмурился и кивнул, догадываясь, что речь идет о Стыкове. В то время как рулевой препирался с помощником, Завалихин находился на мостике и невольно все слышал.

— Я с ним уже беседовал. — Завалихин серьезно и строго поглядел на помощника. — Надеюсь, впредь такой самодеятельности на вахте не повторится.

— Добро! Не сомневаюсь, что так и будет. А вообще, — Захар поочередно обвел взглядом офицеров, — надо нам в ближайшее время собраться и обстоятельно поговорить.

— О чем же, если не секрет? — откидываясь в кресле, полюбопытствовал Зубцов.

Ледорубов прожевал и лишь после этого ответил:

— Хотя бы о том, куда нам со стабильного второго места по бригаде двигаться: вверх или вниз… Только бы не стоять на месте.

— Вверх, только вверх, старшой, — механик показал вилкой в подволок, — все время стремимся туда, как праведники в рай.

— Это пока благие намерения. — Захар махнул рукой вестовому, чтобы тот подавал второе. — А благими намерениями, как известно, вымощена дорога в ад. Нужны конкретные предложения, как сдвинуться с мертвой точки.

— Э, старшой, слова так и останутся словами, — механик расплылся в добродушной улыбке. — Я так думаю, что главное — это просто работа. А бездельниками нас, кажется, никто еще не считал.

— Просто работают на гражданке, а здесь, на флоте, в это понятие вкладывают иной, более широкий смысл. Наш труд — всего лишь часть корабельной службы. Настоящий моряк тем и отличается, на мой взгляд, от работяги…

Механик почувствовал себя уязвленным. Он покраснел, набычился, но возразить не успел.

В кают-компанию вошел Пугачев. Он опустился в кресло, подвинул тарелку и принялся неторопливо есть.

Командир почувствовал, что с его появлением разговор между офицерами прекратился. Столь непривычное молчание удивило его.

«Видимо, Захар слишком круто берет, — догадался Пугачев, — прежде за столом было веселее».

Семен внимательно поглядывал на своих офицеров. На их лицах угадывалось постепенно угасавшее возбуждение. Помощник был деловит и невозмутимо спокоен, точно все здесь происходящее нисколько его не трогало. Штурман казался чем-то удрученным, а на губах механика блуждала непокорная усмешка.

«Значит, схлестнулись характерами, сошлись, как два боксера на ринге, — размышлял Пугачев. — И первый раунд, похоже, остался за Ледорубовым… Впрочем, так и должно быть: чтобы на корабле утвердиться помощником, характер нужно иметь далеко не ангельский. Говорят, в этой должности не столько новых друзей приобретешь, сколько потеряешь старых… Благо, наша дружба проверена временем».

В спор не вмешивался один лишь замполит Василий Харитонович Неткачев. Потягивал в свое удовольствие второй стакан крепко заваренного чая и как бы прицеливался коротким взглядом к каждому, кто за столом начинал высказываться. На корабль он прибыл незадолго до выхода в море — прежде служил на Севере. Это был деликатный, спокойный человек, говорил он негромко и при этом нередко смущенно улыбался, точно извиняясь за свой «командирски не поставленный» голос. Ледорубову замполит сначала не понравился, показался крайне мягким, слабохарактерным. Но вскоре это мнение пришлось изменить. Василий Харитонович был совсем не так прост, каким с первого взгляда мог показаться.