Минна фон Вангель - [7]

Случайно вернувшись однажды вечером домой, он поддался порыву любви и попросил у Аникен прощения за свой легкомысленный поступок.

— Я почувствовал, что ни одна женщина еще не привлекала меня так, как вы; я испугался и захотел либо исцелиться, либо поссориться с вами, и теперь я самый несчастный из людей.

— Ах, Альфред, какое счастье слышать это! — воскликнула Минна в порыве восторга.

Этот вечер и следующие прошли в страстных признаниях и обоюдных обещаниях оставаться благоразумными.

Положительный ум Альфреда не поддавался иллюзиям. Он знал, что влюбленные обычно находят у предмета своей любви самые удивительные достоинства. Сокровища ума и благородства, обнаруженные им у Минны, убедили его, что он действительно влюблен. «Возможно ли, что это всего лишь иллюзия?» — спрашивал он себя ежедневно, мысленно сравнивая то, что говорила ему накануне Минна, с болтовней светских дам в «Редуте». Со своей стороны Минна понимала, что чуть было не потеряла Альфреда. Что сталось бы с ней, если бы он продолжал проводить вечера в «Редуте»? Позабыв о своей роли девушки из простонародья, она старалась теперь нравиться, как никогда еще в своей жизни.

«Надо ли признаться Альфреду в том, кто я? В своем глубоком благоразумии он осудит безумство, даже совершенное ради него. К тому же, — вздыхала Минна, — моя судьба должна решиться здесь. Если я открою ему, что я фрейлейн фон Вангель, имение которой расположено по соседству с его собственным, он будет уверен, что вновь сможет встретить меня в Париже. Надо, наоборот, чтобы страх потерять меня побудил его к тем необычайным поступкам, которые, увы, необходимы для нашего счастья. Иначе как этот столь благоразумный человек решится переменить религию, развестись с женой и приехать в качестве моего мужа в мое прекрасное поместье в Восточной Пруссии?» Ужасное слово «незаконный» не представлялось в планах Минны непреодолимым препятствием; она считала, что не отклоняется от добродетели; ведь она, не задумываясь, с радостью пожертвовала бы жизнью для Альфреда.

Мало-помалу в г-же де Ларсе пробудилась ревность. Странная перемена, происшедшая с лицом Аникен, не ускользнула от ее внимания; она сочла эту перемену лишь проявлением кокетства. Г-жа де Ларсе могла бы после некоторой борьбы добиться удаления Аникен, но подруги убедили ее, что не следует придавать значения прихоти мужа; надо только не допускать, чтобы г-н де Ларсе увез Аникен в Париж.

— Действуйте осмотрительно, — говорили они ей, — и тогда ваше беспокойство кончится вместе с пребыванием на водах.

Г-жа де Ларсе установила слежку за г-жой Крамер и старалась внушить мужу, что Аникен — авантюристка, преследуемая венской или берлинской полицией за поступки, порочащие ее в глазах правосудия, и что она скрывается в Эксе, ожидая, по всей вероятности, приезда какого-нибудь мошенника высшей марки, своего сообщника. Эта мысль, высказанная в качестве догадки, якобы весьма вероятной, но не заслуживающей особого внимания, привела в смятение Альфреда, несмотря на его твердый характер. Для него было очевидно, что Аникен не горничная; какие же важные причины заставили ее взять на себя эту тягостную роль? Несомненно, только страх...

Минна легко разгадала причину смущения, которое читала в глазах Альфреда. Однажды вечером она имела неосторожность спросить его об этом; Альфред откровенно высказал все, что думал; Минна была ошеломлена. Альфред был настолько близок к истине, что ей трудно было защищаться; к тому же мнимая г-жа Крамер, забыв свою роль, неосторожно дала понять, что денежные вопросы для Аникен не имеют никакого значения.

Придя в отчаяние от впечатления, произведенного на Альфреда словами г-жи Крамер, Минна чуть было не открылась ему. Ей было ясно, что человек, страстно полюбивший Аникен, будет любить также и фрейлейн фон Вангель. Но, узнав истину, Альфред будет уверен, что снова встретит ее в Париже, и тогда она не сможет склонить его к тем жертвам, которые он должен принести их любви!

Минна провела весь день в этих мучительных сомнениях. Но ей предстоял еще более трудный вечер. Хватит ли у нее сил остаться твердой и не открыть тайну, несмотря на печаль, которую она прочтет в глазах Альфреда, хватит ли сил терпеть, чтобы вполне естественные подозрения ослабили или даже совсем рассеяли его любовь? Вечером Альфред проводил жену в «Редут» и не вернулся оттуда. Там был бал-маскарад, очень шумный, очень людный; улицы Экса были запружены колясками, принадлежавшими любопытным, которые съехались из Шамбери и даже из Женевы. Блеск всеобщего веселья усиливал мрачную меланхолию Минны. Она не в силах была оставаться в гостиной, где уже несколько часов напрасно ждала любимого человека. Она ушла к своей компаньонке, но там ее тоже подстерегала неудача: эта женщина холодно попросила у Минны разрешения уехать, добавив, что хотя она и очень бедна, но не в силах больше играть ту малопочтенную роль, которую ей навязали. Минна не принадлежала к тем людям, которые в затруднительных обстоятельствах умеют выбирать уклончивое решение; ей, наоборот, достаточно было одного слова, чтобы сложное сплетение жизненных событий вдруг предстало ей в новом свете. «В самом деле, — подумала она, пораженная словами компаньонки, — мое переодевание никого более не обманывает; я потеряла честь. Меня, без сомнения, считают авантюристкой. Раз уж я все потеряла ради Альфреда, — мысленно добавила она, — было бы глупо лишать себя счастья увидеть его. На маскараде я смогу по крайней мере глядеть на него сколько мне захочется и изучать его душу».