Минна фон Вангель - [4]

Г-н де Ларсе, собиравшийся ехать с женой на воды в Экс, в Савойю, забыл у г-жи де Сели географическую карту, на которой он показывал дамам предполагаемое им небольшое отклонение от обычного маршрута. Кто-то из детей г-жи де Сели нашел эту карту; Минна схватила ее и убежала в сад. Она целый час следила по карте за путешествием г-на де Ларсе. Названия городков, через которые он должен был проезжать, казались ей необыкновенными и звучными. Она представляла их себе чрезвычайно живописными; она завидовала счастью тех, кто там жил. Это сладостное безумие было так сильно, что заглушило на время угрызения совести. Через несколько дней в гостиной г-жи де Сели кто-то рассказал, что супруги де Ларсе уехали в Савойю. Это сообщение произвело переворот в душе Минны; у нее явилось сильное желание путешествовать.

Две недели спустя из Женевы в Экс приехала в наемной карете пожилая немецкая дама. У этой дамы была горничная, с которой она обращалась так скверно, что г-жа Туано, хозяйка небольшой гостиницы, в которой дама остановилась, была этим возмущена. Г-жа Крамер — так звали приезжую немецкую даму — велела позвать к себе г-жу Туано.

— Я хочу нанять девушку, которая знала бы население Экса и его окрестностей; на что мне эта барышня, которую я имела глупость взять с собой? Она здесь ничего не знает.

— Боже мой, ваша хозяйка, видно, очень сердится на вас! — сказала г-жа Туано горничной, как только они остались одни.

— И не говорите, — ответила Аникен со слезами на глазах. — Зачем только она увезла меня из Франкфурта, где у моих родителей большое торговое дело! У моей матери работают лучшие портные города, ничем не уступающие парижским.

— Ваша хозяйка сказала мне, что даст вам триста франков, если вы согласитесь вернуться домой.

— Меня там плохо примут; мать никогда не поверит, что госпожа Крамер отослала меня без всякой причины.

— Ну что ж, оставайтесь в Эксе; я подыщу вам место. У меня контора по найму прислуги, и я обслуживаю всех, кто приезжает на воды. Вам это обойдется в шестьдесят франков, и у вас от трехсот франков госпожи Крамер еще останется чистых десять луидоров.

— Вы получите не шестьдесят франков, а сто, — сказала Аникен, — если найдете мне место у французов: я хочу научиться хорошо говорить по-французски и потом поехать в Париж. Я отлично шью и могу дать моим будущим господам залог в двадцать луидоров, которые я привезла из дому.

Судьба благоприятствовала роману, который уже обошелся фрейлейн фон Вангель в двести или триста луидоров.

Супруги де Ларсе остановились в «Савойском кресте» — самой модной гостинице, но г-жа де Ларсе нашла, что там слишком шумно, и сняла очаровательный домик на берегу озера. В этом году на водах было очень весело; съехалось много богатых людей, один пышный бал сменялся другим, публика одевалась, как в Париже, и по вечерам все собирались в «Редуте». Недовольная местными мастерицами, неискусными и неаккуратными, г-жа де Ларсе решила нанять девушку, умеющую шить. Ей посоветовали обратиться в контору г-жи Туано, и та не замедлила привести к ней нескольких местных уроженок, явно очень неумелых. Наконец появилась Аникен. Сто франков, полученных от молодой девушки, удвоили обычную ловкость г-жи Туано, а серьезный вид Аникен понравился г-же де Ларсе, которая оставила ее у себя и послала за ее сундуком.

В тот же вечер, когда господа отправились в «Редут», Аникен, предаваясь мечтам, прогуливалась в саду на берегу озера.

«Вот я и выполнила свою безумную затею! Что будет, если кто-нибудь узнает меня? Что скажет госпожа де Сели, которая думает, что я в Кенигсберге?»

Мужество, поддерживавшее Минну, когда надо было действовать, теперь начало ее покидать. Душа ее была в смятении, дыхание часто прерывалось. Раскаяние и страх попеременно терзали ее. Наконец за горой От-Комб взошла луна; ее сверкающий диск отражался в водах озера, слегка волнуемых северным бризом; большие белые облака причудливой формы быстро проносились перед луной и казались Минне чудовищными великанами. «Они мчатся из моей страны, — говорила она себе, — они хотят видеть меня и придать мне мужества, чтобы я смогла сыграть до конца необычайную роль, за которую взялась».

Ее внимательный, страстный взор следил за их быстрым движением. «Тени предков, — говорила она себе, — признаете ли вы во мне вашу кровь? Я так же мужественна, как вы; не пугайтесь странного наряда, в котором вы меня видите, — я буду верна своей чести. Тайное пламя чести и доблести, которые вы мне передали, не находит ничего достойного себя в прозаическом веке, в котором я живу волею судеб. Будете ли вы презирать меня за то, что я сама творю свою судьбу так, как мне это велит огонь, пылающий во мне?» Минна уже не чувствовала себя несчастной.

Нежное пение послышалось вдали; голос, очевидно, долетал с противоположной стороны озера. Его замирающие звуки доносились до Минны, которая внимательно к нему прислушивалась. Мысли ее приняли другой оборот, и она стала с горечью размышлять о своей участи. «К чему приведут все мои усилия? В лучшем случае я только смогу убедиться, что в мире действительно существует небесная и чистая душа, о которой я мечтала. Я всегда буду далека от нее Разве я когда-нибудь разговаривала со своей горничной? Этот злосчастный маскарад приведет лишь к тому, что я буду вынуждена проводить время в обществе слуг Альфреда. Никогда он не удостоит меня вниманием». Она горько заплакала. «Но по крайней мере я буду каждый день видеть его, — вдруг подумала она, несколько ободрившись. — Мне не дано изведать большее счастье... Права была бедная моя матушка, когда говорила: сколько безумств ты наделаешь, если когда-нибудь случится, что ты влюбишься!»