Министр любви [cборник рассказов] - [4]

Третьи говорили, что и Людмила, и Лузанна, видимо, после непродолжительного лежания друг на друге, стали активными лесбиянками и поселились в Паланге…

Тяжелее всех эту историю перенёс Зовша. Он даже заплыл за четвертую мель и выбросил второй ключ в море…

Неизвестно, сколько бы ещё пляж болтал обо всём этом, если б не произошло событие, затмившее историю с профессором, саксофонистом и их жёнами.

В начале августа, в ночь с субботы на воскресенье, то есть в самую горячую ночь, Зовша не дал своего ключа. Никому!

— Ключ нужен мне самому, — объяснял он всем просившим.

На пляже это вызвало настоящий шок.

Даже старожилы, которые клеили чувих ещё при Ульманисе, не помнили, чтобы Зовша оставлял на ночь ключ себе.

— Зачем? — шумел пляж, — у него ведь никогда не было чувих!

На пляже собирались компании, никто не играл в «преферанс», никто не купался, хотя вода была за 20 градусов. Все только и говорили:

— Неужели у Зовши баба? Неужели у «министра» — чувиха?!

Все напрягали память, но никто не вспоминал, чтобы видел Зовшу с девушкой.

— В буржуазной Латвии. — заметил Нолик, — я его с девочками не видел.

— А кто видел в социалистической? — пожал плечами Амик.

Было сильное подозрение, что «министр любви» — невинен.

— Быть впервые с женщиной в 38! — сказал Зусман, — это небезопасно. Надо как‑то ему помочь.

— Что вы имеете ввиду, Зусман? — спросил Зорик.

— Я не знаю… Но так это оставлять нельзя…

Нужно сказать, что Зовшу очень любили. За открытость, доброту, готовность отдать последнюю десятку. Для свиданий он одалживал свой галстук, рубашку, мокасины. Половина чувих была заклеена в его плавках — в те годы мало кто имел нейлоновые плавки, а клеить в длинных сатиновых трусах было как‑то неудобно.

Его любили не только за ключик, «министра любви».

И вдруг разнёсся слух, что Авербах видел Зовшу с чувихой, летом 49–го.

Все побежали к Авербаху. Он ел куру, приготовленную тёщей.

— Дa, — подтвердил Авербах, — 24 июля! А вы что, не помните знаменитое дамское танго?!

И тут многие вспомнили давнюю историю, ушедшую в забытьё.

…Была суббота и утром Зовша пошёл на галантерейный рынок у вокзала, к Лазарю, за польским коверкотовым костюмом.

Лазарь обещал ему костюм уже три года, но костюма всё не было.

— Что ты хочешь? — разводил руками Лазарь, — я — не Польша! А Польша не присылает.

И вот вечером в пятницу он позвонил и сказал загадочную фразу:

— Ещё Польска не сгинела.

Зовша всё понял и утром потащился на рынок. Лазарь провёл его в кладовку, долго рылся в тряпье и, наконец, достал сверток в целлофановой обёртке.

— Польский коверкот, — сказал он, — они получают его из Голландии… Обычно я беру за это сотню, но с тебя — 50! И ключ, на две ночи.

— Почему на две, Лазарь?

— Я не молод, Михеле, мне нужно время, — объяснил Лазарь. — И потом — отдых «до», отдых «после». Поймёшь, когда тебе будет столько лет, сколько Лазарю.

— Хорошо, — сказал Зовша, — две ночи! А какой размер костюма?

— Это не играет никакой роли, — заметил Лазарь, — пришёл всего один.

Костюм оказался как литой. Можно было подумать, что Польша шила прямо на сутулю фигуру Зовши, с учётом разницы высот

плеч.

И вечером, в этом костюме, начистив мокасины и надев бабочку, он пошёл на танцплощадку санатория «ГУЛАГ» и встал, как обычно, в тень, под сосну, чтоб его никто не видел. Тут объявили дамское танго и заиграли «Тёплый вечер». Зовша поправил бабочку и прочистил горло — на него двигалась плотная дама, белые волосы её развевались, каблуки стучали прямо Зовше в висок.

Он отодвинулся, чтобы пропустить её — его никто никогда не приглашал — но дама сильной рукой притянула его к себе.

— Разрешите? — сказала она низким голосом.

— Что? — не понял Зовша, — я вам уже уступил дорогу.

— Я вас приглашаю, — сказала дама и горячо дохнула ему в лицо.

— Куда? — спросил он.

— На дамское танго.

Он опустил левое плечо, поднял правое.

— Простите, в соответствии с каким пунктом?

Во всей его «Библии» не было ни одного пункта, по которому его могли пригласить на дамское танго.

Дама ничего не ответила, крепко прижала к себе и повела.

— Какой на вас костюм! — жарко сказала она.

— К — коверкотовый, — выдавил Зовша, — п — польский.

— У вас взгляд поэта!

— Что вы говорите? — удивился Зовша.

Дама почти несла его на своих упругих руках.

— Как вы великолепно танцуете, — шептала она в ухо, — сколько в вас страсти!

Зовша на весу нащупал в кармане ключ от каморки.

— Вы весь бурлите, — она прижимала его к себе.

— К — кровь предков, — ответил Зовша.

— Какое длинное танго, — сказала дама. Она вся вспотела. — Пойдёмте в лес.

— З — зачем? — спросил Зовша, — там темно.

— А куда?! — она вся дрожала от нетерпения.

— На Рихтера, — предложил он, — сегодня в концертном зале Рихтер.

Сонаты Бетховена.

— Сегодня я хочу вас, а не Бетховена, — она поцеловала его в губы, и Зовша от неожиданности выпал из её рук, — пошли!

— Н — ну, если вы настаиваете… — сказал Зовша и развёл руками.

Выхода не было.

Они стали удаляться от танцплощадки, звуки музыки стихали.

Под фонарём их ожидал какой‑то мужик в золотых погонах.

— Поганка! — процедил мужик и отвесил даме пощёчину.

— Как вы смеете?! — вскричал Зовша.

— Поганка! — повторил мужик и начал душить Зовшу.