Министерство по особым делам - [12]

Дул легкий ветерок, но он лишь разгонял жаркий воздух. На улице было тихо, мимо прополз «форд фалькон». Водитель выставил локоть наружу, будто катался в поисках девушек. Номеров на машине не было, она ползла, как улитка. Двое мужчин на заднем сиденье повернули головы и оглядели Кадиша. Машина проехала, Кадиш перешел на другую сторону и раскрыл спортивную страничку.

В США празднуют двухсотлетие, в Китае встречают год Дракона. Кадиш пнул валявшуюся на тротуаре бутылку. А здесь – год Фалькона. Фалькон – это сокол, хищная птица. Она же – американское авто.

Глава шестая

Четыре моряка выкинули из окна военного высокого ранга, в полете он думал свои последние думы. Полковник в отставке, китель сплошь в лентах и медалях, заработанных при военном режиме, – всем этим побрякушкам пришел конец вместе с ним, когда кровь бросилась ему в голову. Одна медаль оторвалась и, клацая, покатилась по улице. Вся грудь в наградах, и чем все кончилось? Надо было служить в авиации, думал он напоследок, тогда у меня были бы крылья. С этой мыслью он, даже не успев цинично ухмыльнуться, рухнул на авеню Освободителя; ночью Буэнос-Айрес весь в движении – а что есть сердцебиение любого крупного города на планете, как не движение, – вот и Лилиан Познань передвинула голову на подушке поудобнее, чтобы как следует выспаться в последний раз: назавтра ее страхи станут реальностью.

Когда Лилиан проснулась, у нее не было ощущения, что в городе стало на одного жителя меньше. Не было ощущения – оно иногда навещало ее на кухне, когда она изучала счета для оплаты, – что страна полным ходом летит к точке, в которой станет совсем неуправляемой. Выглянув на улицу, она не почувствовала, что еще миллиону трудяг у миллиона окон грозит участь полковника, чье окно осталось открытым, а на его карнизе уютно свернулся кот.

Спала Лилиан хорошо. Проснувшись, почувствовала себя отдохнувшей и тут обнаружила, что Кадиш еще не вернулся, а Пато – чудо из чудес! – уже ушел в университет. И не спеша стала готовиться к выходу. Радио играло рэгтайм из «Аферы» – в каком кинотеатре она смотрела этот фильм? Наверное, в «Бете», в районе Лавалль, решила она, стоя в чулках над кухонной раковиной и доедая печенье.

Лилиан ожидала старого лифта – он прорезал их здание по центру, словно позвоночный столб, лестница извивалась вокруг него. Руку Лилиан держала на двери кабины лифта, одна нога выпрямлена, другая полусогнута – чтобы не так отягощал громоздкий портфель.

Открылась дверь квартиры Качо. Сосед был в пижаме, лицо встревоженное. Он яростно чесал бровь, и Лилиан заметила, что другую он уже разодрал.

Этот человек с военной выправкой всегда поднимался рано. Она никогда раньше не видела Качо в пижаме, на его рубашках никогда не было и морщинки, даже в конце рабочего дня. Не иначе как в ящике рабочего стола он держал утюг.

– Сегодня не работаешь, Качо?

– Сегодня не работаю? – повторил он, продолжая чесаться. – Сегодня не работаю, – подтвердил он, приподнялся на цыпочки и через плечо Лилиан глянул на лестницу. Видно, вопрос показался ему забавным, похоже, ничего более смешного он с утра не слышал. Качо хмыкнул. – Сегодня не работаю. А ты?

– Работаю, естественно, – сказала Лилиан, перехватывая тяжелый от документов портфель.

– Вопрос риторический, – воскликнул Качо, едва не срываясь на крик. – Спросим по-другому: пошла бы ты на работу, будь ты на моем месте? Вышла бы на моем месте на улицу? – Таким Лилиан не видела Качо никогда. Ожидая ответа на свой риторический вопрос, он переключился на другую бровь, и она увидела, что на первой выступила кровь. – Будь ты в моем положении, ты бы вышла сегодня из дому?

– Не знаю, – ответила Лилиан. – А что у тебя за положение?

– Какая разница? У тебя оно точно такое, а ты идешь.

С этими словами он оставил бровь в покое, но тут же вскинул в отчаянии руки. Вернулся в свою квартиру и захлопнул дверь. Лилиан была так озадачена, что лишь через пару минут поняла: лифт не работает. Ну что ж, зато она хорошо выспалась. Ничуть не огорчившись, Лилиан пошла вниз пешком.

Вскоре ей стало ясно, в каком положении с утра оказались и она, и Качо, и Кадиш с Пато, и все они, и особо – теперь уже вовсе не особо – их предводительница Исабелита. Лилиан шла по авенида де Майо к Розовому дому и площади перед ним по своему каждодневному маршруту. Но дорога впереди была перекрыта, позади заграждения стоял танк – танк прямо в центре города! Что за бред? Лилиан посмотрела направо, налево – видит ли это кто-то еще? Какой-то человек шел ей навстречу, но взгляд от нее отвел, на пустой парковке чуть ниже по улице она заметила пикап, «додж». В нем сидело восемь солдат в форме, в шлемах – чуть пригнувшись, они сверлили глазами все четыре стороны света. Трое наблюдали за ней с тыла грузовика, где крупными буквами было написано ДОДЖ, а над надписью висела кирка. Дула их автоматов торчали над бортом грузовика. Лилиан огляделась: где война, где смертоубийство? Потом снова посмотрела на парней, еще мальчишек, – такие стучались в их дверь, а потом уводили с собой Пато, унося под мышкой стопки пластинок. Пареньки в пикапе были с виду поаккуратнее, волосы острижены короче. И вот они сидят, ссутулившись, с оружием наизготовку.