Минеральный джаз - [11]
Пару– другую штрихов к портрету Пепо попытайтесь добавить и вы, мои гусарики. Я вроде бы не обделил ее ничем добрым из того, что пришло в голову сразу. Но опыт рыцарей-пилигримов подсказывает — упущено-таки нечто важное, нечто такое, что никак не вспоминается, не проясняется в памяти, между тем как надобность в нем ощущается чрезвычайная. У меня складывается впечатление, что изложенному недостает изюминки и что мы вообще упустили нить повествования. Нить упустили, зато сохранили чувство достоинства и справедливости, и потому я без всяких обиняков заявляю: ни на вершок не приблизились к намеченной цели. Вы и сами так думаете? Ну так уступаю вам свое перо, а сам умываю руки. Подбирайте себе краски и принимайтесь за описание, вдыхайте в творимое пламенное вдохновение — как завещал нам наш последний великий поэт.[1]
IX
Ну сколько, мои сердечные, можно ломать голову и кипятить мозги? Сгоряча ничего не приходит на ум? Ну и ну! Так вы еще не обшарили кладовую природы, чердак Господа Бога? Помнится, усердно бывало обшаривали, чуть ли не двумя руками. А как дошло до важного дела, так слова из этого чердака не можете вытрясти о девчонке? Что же это получается, бесценные мои? Эге-ге, придется, должно быть, дать вам пару советов — тем паче, что никаким иным механизмом, кроме этой пары советов, я теперь не располагаю. Так что можете принять на свой счет, приобщить, так сказать, к своему активу, допустим, вот это: «В глазах единственной дочки Пантелеймона, этой легкомысленной непоседы, горит дьявольский костер, вкруг которого вьются, скачут и пляшут тысячи чертенят». Или: «В этой маленькой вертихвостке столько дарованного Господом Богом огня и задора, что рядом с ней блекнут и меркнут знаменитейшие исполнительницы танца живота». Наконец, вы, естественно, знаете, что Пелагея по-гречески означает «морская», так что, воспользовавшись этой зацепкой, можете выдать нечто острое, соленое, выигрышное и приоритетное.
Так ничего в голову и не лезет? Ну вы даете, в натуре! Сердце подсказывает другое? Ну ради бога, отметайте все, что вам не нравится. Воля ваша. Не скрою, мне любопытно, и любопытно до чрезвычайности, в чем, по вашему мнению, таится соль начатого повествования. Что? Мне не слышно, попрошу чуть погромче. Прямо как язык проглотили. В чем? В бородавках, говорите? Веснушках? Стало быть, бородавках. Да неужели! Мне не послышалось? Нет? Кому из вас взбрело это в голову? Ах, вы, побродяжки! Чертовы мудрецы! Так полагаете, будет хорошо, если мы усеем ручку Пепо бородавками? Скупердяи! Не уделили шаловливейшей и вертлявейшей из девчонок ничего, кроме бородавок на руку! Впрочем, как я уже отметил, воля ваша. Вам лучше знать свое дело. Я же готов вести себя и поступать так, как угодно вам. Как прикажете, господа!
Ну так запомнили, что я сказал? Я сказал, что, если завтра же не наведу на пальцы Пепо бородавок, стало быть, никакой я не проныра и не фигляр. Впрочем, на этом прощайте. До свиданья!
Часть вторая
X
В конце предыдущей главы мы посулили… Что?… Как вы сказали? Кто старое помянет, тому глаз вон? А кто позабудет, тому оба? О-о, милосердные господа, в иное время и при иных обстоятельствах я бы тотчас, не задумываясь, согласился с вами и ради блаженного забвения старого пожертвовал не только двумя, но даже и третьим глазом, когда бы обладал им, однако же, как вам не очень уж мудрено усечь, нынче ни времена, ни паче обстоятельства не иные, а… какие нам выпали. Так что, если на то и ваша, понятливые мои, воля, отложимте их обсужденье, скажем, на завтра… Что же касается дня сегодняшнего, то с ним все вроде ясно: в силу тех ли или иных причин старое ну никак не уходит из памяти, так что делать нечего, вот вам мое око, удовольствуйтесь, мои снисходительные, им одним. Вы медлите, милостивые государи, уклоняетесь от согласия? Что вас смущает? Виноват… моя, должно быть, промашка. Так какое вы предпочитаете око, правое или левое? О-о, последнее, говорите? Ах вы, леваки мои, социалисты! Не взглянуть ли вам, прежде нежели вы мне его выбьете, на него и не признаться ли начистоту, приходилось вам когда в жизни видеть око столь честное и неподкупное, лукавое и непостоянное, игривое и шаловливое, уступчивое и настойчивое, жалостливое и беспощадное, насмешливое и обидчивое, смутное и зоркое… Сколько мне угодно, хотя бы у тех же Абиба Некресского и Иоанна Зедазнийского? Хорошо ли вы, господа, вгляделись в меня? Не смущайтесь, склонитесь поближе! Что-что? Чесноком, говорите, несет? А вы полагали, что я источаю одни лишь амброзию и мускус? Что ж, чесноком так чесноком, и то хорошо! Точней лучше чесноком, чем дерьмом. Это просто пикантная деталь. Ну так пригнитесь ко мне, склонитесь, а уж я задержу дыхание. Вот так! Да поосторожней, козлы! Прошу прощения, благодарю вас, добросердечные. А вообще, до того как выбросить его, око, позвольте мне хоть разок взглянуть на него, уж очень оно — теперь уж, по вашей милости, было — своевольно и самоуверенно… к тому же мне отродясь не доводилось брать его в руки. А я было давеча в простоте душевной подумал, уж не шутят ли милостивые государи? А-а, вот оно! И впрямь, и впрямь я и сам видел где-то подобное… Ну так…
Новейший роман Зазы Бурчуладзе написан по следам событий августа 2008 года. «Маленькая победоносная война», выгодная политикам обеих стран, обернулась глубокой травмой для простых людей. Нет, ни в реальности, ни на страницах книги не дымятся развалины и не валяются груды трупов. Эта странная война остается как бы за кадром, но незримо присутствует в мыслях как навязчивый невроз. Расслабленная жизнь южного города, dolce far niente золотой тбилисской молодежи, бокал холодного белого вина, забытый кем-то в кафе айпод, ничего не значащая светская болтовня, солнцезащитные очки, в которых отражается близкая туча – вся эта милая чепуха вдруг перестает иметь хоть какой-нибудь смысл, когда в небе пролетает истребитель.
В сборник вошла повесть «Растворимый Кафка», описывающая будни богемной молодежи Тбилиси конца 90-х годов и два новых рассказа «Семь мудрецов» и «Фонограмма». Повесть «Растворимый Кафка» для современной грузинской литературы стала первым «поп-литературным» текстом. Ночные клубы, глянцевые журналы и развлекающаяся молодежь впервые предстали здесь в качестве героев поэтической прозы. Часть персонажей повести имеют в качестве прототипов реальных представителей тбилисской богемы, выведенных здесь под собственными именами.
Новый роман современного грузинского прозаика Зазы Бурчуладзе продолжает выбранную автором нереалистическую стратегию письма. В этом галлюцинаторном мареве перемешаны сны и кадры из турецких фильмов, дух Гурджиева покупает на Ширакском рынке мясо с костью, а братья Фуко, монахи-акробаты из Капошвара, готовят великолепный гуляш. Единственной незыблемой реальностью остаются голос автора и его сложносочиненные отношения с Тбилиси и родной страной.
Эта книга перевернет ваше представление о людях в форме с ног на голову, расскажет о том, какие гаишники на самом деле, предложит вам отпущение грехов и, мы надеемся, научит чему-то новому.Гаишников все ненавидят. Их работа ассоциируется со взятками, обманом и подставами. Если бы вы откладывали по рублю каждый раз, когда посылаете в их адрес проклятье – вслух, сквозь зубы или про себя, – могли бы уже давно скопить себе на новую тачку.Есть отличная русская пословица, которая гласит: «Неча на зеркало пенять, коли рожа крива».
Чем старше становилась Аделаида, тем жизнь ей казалась всё менее безоблачной и всё менее понятной. В самом Городе, где она жила, оказывается, нормы союзного законодательства практически не учитывались, Уголовный кодекс, так сказать, был не в почёте. Скорее всего, большая часть населения о его существовании вовсе не подозревала. Зато были свои законы, обычаи, правила, оставленные, видимо, ещё Тамерланом в качестве бартера за городские руины…
О прозе можно сказать и так: есть проза, в которой герои воображённые, а есть проза, в которой герои нынешние, реальные, в реальных обстоятельствах. Если проза хорошая, те и другие герои – живые. Настолько живые, что воображённые вступают в контакт с вообразившим их автором. Казалось бы, с реально живыми героями проще. Ан нет! Их самих, со всеми их поступками, бедами, радостями и чаяниями, насморками и родинками надо загонять в рамки жанра. Только таким образом проза, условно названная нами «почти документальной», может сравниться с прозой условно «воображённой».Зачем такая длинная преамбула? А затем, что даже небольшая повесть В.Граждана «Кровавая пасть Югры» – это как раз образец той почти документальной прозы, которая не уступает воображённой.Повесть – остросюжетная в первоначальном смысле этого определения, с волками, стужей, зеками и вертухаями, с атмосферой Заполярья, с прямой речью, великолепно применяемой автором.А в большинстве рассказы Валерия Граждана, в прошлом подводника, они о тех, реально живущих \служивших\ на атомных субмаринах, боевых кораблях, где героизм – быт, а юмор – та дополнительная составляющая быта, без которой – амба!Автор этой краткой рецензии убеждён, что издание прозы Валерия Граждана весьма и весьма желательно, ибо эта проза по сути попытка стереть модные экивоки с понятия «патриотизм», попытка помочь россиянам полнее осознать себя здоровой, героической и весёлой нацией.Виталий Масюков – член Союза писателей России.
Роман о ЛЮБВИ, но не любовный роман. Он о Любви к Отчизне, о Любви к Богу и, конечно же, о Любви к Женщине, без которой ни Родину, ни Бога Любить по-настоящему невозможно. Это также повествование о ВЕРЕ – об осуществлении ожидаемого и утверждении в реальности невидимого, непознаваемого. О вере в силу русского духа, в Русского человека. Жанр произведения можно было бы отнести к социальной фантастике. Хотя ничего фантастичного, нереального, не способного произойти в действительности, в нём нет. Скорее это фантазийная, даже несколько авантюрная реальность, не вопрошающая в недоумении – было или не было, но утверждающая положительно – а ведь могло бы быть.
Если вам кто-то скажет, что не в деньгах счастье, немедленно смотрите ему в глаза. взгляд у сказавшего обязательно станет задумчивый, туманный такой… Это он о деньгах задумается. и правильно сделает. как можно это утверждать, если денег у тебя никогда не было? не говоря уже о том, что счастье без денег – это вообще что-то такое… непонятное. Герой нашей повести, потеряв всех и всё, одинокий и нищий, нечаянно стал обладателем двух миллионов евро. и – понеслось, провались они пропадом, эти деньги. как всё было – читайте повесть.
Рут живет одна в домике у моря, ее взрослые сыновья давно разъехались. Но однажды у нее на пороге появляется решительная незнакомка, будто принесенная самой стихией. Фрида утверждает, что пришла позаботиться о Рут, дать ей то, чего она лишена. Рут впускает ее в дом. Каждую ночь Рут слышит, как вокруг дома бродит тигр. Она знает, что джунгли далеко, и все равно каждую ночь слышит тигра. Почему ей с такой остротой вспоминается детство на Фиджи? Может ли она доверять Фриде, занимающей все больше места в ее жизни? И может ли доверять себе? Впервые на русском.