Мимси Покет и дети без имени - [41]

Хлыст рассёк ему скулу, прежде чем Смерч успел сообразить, что происходит.

– Вы смеете мне угрожать? Вон, все трое. Пока я вас не выпорола, как дворовых псов!

Смерч поднёс руку к щеке. Обнаружив, что оттуда хлещет кровь, он издал бешеный рёв.

Его пособники, похоже, резко протрезвели.

– Не надо было этого делать, – прорычал Раф.

Внезапно в его руке блеснуло лезвие.

Мимси зажмурилась, узнав в оружии оборотня собственный нож. Она не хотела видеть, как зверюга прирежет Чёрную Даму. В этой неравной схватке у хозяйки Дачи не было ни единого шанса.

Снизу донёсся шум борьбы, кто-то закричал от боли.

– Госпожа, кажется, объяснила вам, что нужно делать, – проговорил вдруг приятный женский голос, которые и Швоб, и Мимси сразу узнали.

Мимси снова открыла глаза. На пороге конюшни стояли госпожа Спенсер и толстяк Берг с кучерским кнутом в руке.

Раф, упавший на колени, со стоном осматривал свою нелепо выгнутую руку. Человеком, который его разоружил, оказался здоровенный парень с черепом идеально круглой формы. Он оттолкнул нож ногой, и тот улетел под повозку.

– Вадим, проводите этих господ к их лошадям, – приказала Чёрная Дама. – И проследите за тем, чтобы до полудня они покинули границы нашего округа.

Она обернулась к вожаку оборотней.

– Прощайте, Смерч. Попутного ветра я вам желать не стану. Но если вам вздумается вернуться и кому-нибудь здесь угрожать, имейте в виду, что мы в состоянии за себя постоять.

У неё за спиной появились притихшие воспитанники Дачи. Они стояли с суровыми лицами и дикими взглядами, готовые при первом же сигнале Чёрной Дамы броситься на своих мучителей с кулаками и пинками.

Оборотням оставалось только убраться подобру-поздорову.

Без единого слова они двинулись к дверям, дети дали им пройти, и через несколько секунд послышался удаляющийся топот копыт, а за ним – радостные крики, которыми воспитанники Дачи приветствовали победу Чёрной Дамы.

* * *

– Ты идёшь?

– Куда?

Но малыш Швоб уже слезал с сеновала, торопясь покинуть конюшню, прежде чем их отсутствие заметят.

– Сейчас будет завтрак. Пошли?

– Иди. Я не голодная.

Вообще-то Мимси умирала с голоду, но ей совсем не хотелось общаться с остальными. Она чувствовала, что никогда не станет здесь своей. В отличие от Петра и Большого Каля, которых можно приручить с помощью миски супа и не слишком жёсткого матраса.

– Точно? Ну не оставаться же тебе тут одной, – уговаривал её малыш Швоб, нетерпеливо косясь на Дачу. – Хочешь, я попрошу госпожу Филипс, чтобы она посадила нас вместе.

– Это ещё кто?

– Учительница, которая ведёт уроки.

– Лично я на уроки не пойду.

Малыш Швоб изумлённо вытаращился на Мимси.

– Правда? Прогуливать будешь?

– Просто не пойду, и всё.

– Ну да, это и называется прогуливать, – беззлобно заметил мальчик, а потом добавил: – Ничего, если у тебя нет всяких вещей для школы. Госпожа Филипс всё найдёт… Эй, ты чего творишь?!

Вместо того чтобы признаться, что она никогда в жизни не ходила в школу, Мимси решила поиграть в канатоходца, пройдясь по центральной чердачной балке. Секунду она балансировала на одной ноге, не обращая внимания на высоту, а потом уселась на балку верхом – в аккурат над испуганной физиономией Швоба.

– У меня нет никаких вещей для школы, и к тому же я не хочу. Ты меня утомил. Может, уже пойдёшь и съешь яйцо?

Малыша Швоба не пришлось долго упрашивать. Ещё раз тяжело вздохнув, он вышел из конюшни и захлопнул дверь.

Оставшись одна, Мимси спрыгнула на землю. Она отыскала под повозкой свой нож и убрала в карман, предварительно тщательно протерев рукоятку. При мысли о том, что к оружию прикасался Раф, её мутило.

Схватка с оборотнями напугала старую лошадь, и теперь она жаловалась, стоя у себя в стойле. Мимси подошла к ней и долго расчёсывала пальцами гриву, нашёптывая на ухо:

– Ну, ну, всё хорошо… Мы с тобой убежим вместе, только ты и я, хорошо? Или тебе больше хотелось бы остаться с малышками? А может, ты вообще для побега слишком старая… Здесь-то каждый день кормят вкусной соломой, и собственное стойло у тебя есть. А в дороге что ты будешь делать? Слушай, может, хватит рыться в моих карманах? У меня ничего нет, говорю же. Эй, ну куда это годится! Я к тебе со всей душой, а ты меня считаешь своим буфетом!

Мимси стало грустно. Жестокая сцена, которую она наблюдала с чердака, совершенно лишила её сил.

– Я не хочу, чтобы моя жизнь стала похожа на твою, старушка. Не хочу, чтобы меня заперли и надели на голову уздечку. У тебя хотя бы есть толстяк Берг. Он не злой. А у меня совсем никого, понимаешь?

Лошадь ткнулась мордой Мимси в шею, похрапывая и пожёвывая у неё над ухом.

– Слушай, хватит! Ты мне волосы жуёшь! У тебя в ведре, что ли, ничего не осталось? Подожди, сейчас принесу ещё… Знаешь, я тоже испугалась. Я думала, эти придурки убьют твою хозяйку. Мне бы радоваться, ведь из-за неё вон что произошло с Братчем, но почему-то я аж дышать не могла. Может, из-за того, что её лица не видно, но она меня пугает даже больше, чем оборотни.

Лошадь, склонив голову набок, смотрела огромными влажными глазами, будто тоже не могла понять, что не так с хозяйкой.

– Не волнуйся, старушка, – Мимси прижалась щекой к её ворсистой шее. – Мы с тобой вместе отсюда сбежим, хорошо? Сейчас принесу тебе ещё еды. Только немножко. А то живот разболится. Малышки обещали прийти тебя проведать сразу после завтрака.