Мимолетное прикосновение - [17]

Когда вы вошли, я спал, — наконец, нарушил молчание Хаксли.

— Знаю. Мне так жаль, что я вас разбудила.

— Почему?

Рука, сжимавшая ее запястья, шевельнулась, накрыла ладони девушки и крепко прижала их к широкой груди виконта! Линдсей стало еще жарче.

— Я… сама не знаю. Наверное, потому, что у вас был очень усталый вид, и мне хотелось, чтобы вы отдохнули.

Пальцы ее коснулись шелковистых волосков у него на груди.

Так вы заботились обо мне? О совершенно незнакомом человеке?

Я… — В романах Линдсей неоднократно читала о том, что происходит с молоденькими девушками, оставшимися наедине с бессердечными повесами, но никто толком так и не объяснял ей, как вести себя с мужчинами. Да и, успокаивала она себя, виконт никакой не повеса. Она вздернула подбородок. — Я вовсе не считаю вас совершенно незнакомым человеком. Мне случилось узнать, что у нас с вами много общего. И вы правы, я действительно заботилась о вас… Я… я вообще заботливая, докончила она чуть менее уверенно.

— И что же у нас общего?

Девушка наморщила лоб. Ей предстояла нелегкая задача — объяснить, что она догадалась о причинах, заставивших его искать уединения и поселиться в этом коттедже на отшибе. Но подступать к этой теме надо было крайне деликатно и осторожно, чтобы виконт не заподозрил, будто она усомнилась в его силе духа и способности достойно пережить боль утраты.

— Мы оба… мы оба благородные люди, способные глубоко чувствовать.

Неплохое начало.

— Уверен, что насчет себя вы правы, чудесное видение. Но что дает вам повод судить так обо мне?

Линдсей попыталась выдернуть руки из его хватки. Напрасно.

— Вы ведь не выдали меня Роджеру, когда я так глупо ошиблась, — выпалила она единым духом. — Вы почувствовали, что у меня будут огромные неприятности, если он узнает всю правду о нашей встрече.

Девушка сама понимала, что оттягивает время, боясь того, что собирается сказать, — но даже самым храбрым людям требуется некоторое время, дабы собраться с мыслями. Виконт резко сел на диване, выпустив руки Линдсей.

— А что, Латч… ваш сводный брат наказал бы вас? Лицо его словно окаменело. Линдсей даже испугалась. Не стоило, наверное, заводить речь о Роджере. И не потому, что она испытывала к сводному брату уважение или сестринскую преданность, — совсем нет, просто жизнь научила ее предельно осторожно относиться ко всему, что касалось Роджера Латчетта.

— Понимаете, Роджер ведь мой опекун. И он очень серьезно относится к своим обязанностям, милорд.

— Не сомневаюсь. Кстати, меня зовут Эдвард.

— Я знаю, — кивнула она, невзначай выдав себя с головой.

— В самом деле? — рассмеялся Хаксли. — Откуда же?

Ах, что она наделала? Ведь необходимо соблюдать условности.

Преподобный Уинслоу сказал. — Линдсей так и замерла, боясь, как бы виконт не начал выяснять, что еще сказал преподобный Уинслоу. Однако тот ничего не спросил.

Я принесла вам немного еды, — промолвила девушка, когда снова обрела силы продолжать. — И еще, я подумала, быть может, вы будете рады, если я посмотрю, нельзя ли, выделить вам кого-нибудь из прислуги, чтобы здесь убирала и стряпала для вас, милорд.

Ну вот видите? — Улыбка его была ехидной, но какой же обаятельной!

Что вижу? — слабо пискнула Линдсей.

;

Я был прав — вы очень добры и благородны. И возможно, не откажетесь называть меня Эдвардом? Хотя бы когда мы одни?

Ох, не следовало им находиться наедине! Как ни была Линдсей проста и неискушенна, но все же прекрасно понимала, что благовоспитанным молодым девицам не пристало проводить время наедине с мужчиной. А уж тем более чуть ли не у него на коленях!

— Мне пора идти.

Хаксли небрежно свесил ноги на пол и уселся бок о бок гостьей.

— Почему же? — Он снова взял ее за руку.

— Потому что… потому… — Ну что бы сказать? Ведь на самом деле ее никто не ждет.

Ну так я и думал. Можете оставаться здесь сколько хотите. И кстати, пока вам не пришла на ум глупейшая идея, будто вы мне мешаете… — Он поднес пальчики Линдсей к губам, но по-прежнему не сводил глаз с ее лица. — Так вот имейте в виду, вы мне абсолютно не мешаете. А вам уже кто-нибудь говорил, какие у вас изумительные синие глаза? И какие они загадочные? Темные и таинственные.

— Нет, милорд. — Внутри у нее все так и сжалось.

— Эдвард?

Девушка затравленно огляделась.

— Эдвард.

Может, если открыть окно, у нее не будет так кружиться голова?

— После нашей прошлой встречи я очень много думал о вас.

— Правда?

— О еще, как много. И знаете, я просто измучился от желания задать несколько вопросов, хотя и не чаял выяснить все так скоро. — Его дыхание щекотало ей пальцы. Наконец он легонько прижал их к губам и опустил ее руку к себе на колено. — Полагаю, вы привыкли к преследованиям поклонников?

О чем это он?

— Н-нет.

— Да бросьте вы. Не надо скромничать. Много ли предложений руки и сердца вы выслушали в прошлый бальный сезон?

— Я… я никогда не посещала бальный сезон, милорд.

— Эдвард.

— Эдвард.

— У вас такой необыкновенный голос, Линдсей. — Хаксли произнес ее имя, точно смакуя его на языке, разделив на два четких, нежных слога. — Низкий… чарующий. Ласкающий слух.

— Спа… спасибо.

Под ладонью Линдсей ощущала твердые крепкие мускулы. Сказать правду, хотя виконт и накрыл ее руку своей, но так осторожно, что девушке не составило бы никакого труда высвободиться. Но она не хотела.