Мимо денег - [22]

— Где?

— Не доложил, Анюточка… Что-то на тебе лица нет. Задержка, да?

Из своей каморки-кабинета позвонила в гараж. Хотела поговорить с Костей Бакатиным, но он с утра по неизвестной причине не вышел на работу. Тревожную новость восприняла спокойно, словно ничего другого не ожидала. По домашнему телефону он не отвечал.

— Может, за ним кого-нибудь послать? — попросила Федю Смагина, начальника гаража.

— Чего дергаешься, Ань? — сипло прогудел пожилой бывший полковник, который, как ей было известно, держал своих водил в ежовых рукавицах. — Загулял с какой-нибудь бабенкой, не проспался. Ничего, явится, я его похмелю: надолго запомнит. Он тебе зачем, Ань? Если тачка нужна?..

— Да нет, мне по личному делу. Я подожду.

— По личному? — хмыкнул недоверчиво полковник, и Аня его поняла. Какое может быть личное дело у фаворитки с шоферней?!

Полдня прошло в каком-то нервном оцепенении. Разбирала бумаги, куда-то звонила. Выкурила полпачки сигарет и беспрерывно пила кофе. Казалось, время остановилось. Несколько раз набирала номер Олегова пейджера, он не отзванивался. К двум часам тревога накрыла ее с головой, как сгусток тумана, где в центре маячила кошачья морда следователя из прокуратуры. Наконец, около трех, позвонила сучка Тамара, елейно проворковала:

— Анюточка, скорее, босс ждет.

Олега не видела двое суток, и за это время он постарел лет на десять. Выглядел словно после недельного запоя: серый, с растрепанной прической, с ввалившимися глазами. Вместо того чтобы обнять, приласкать, лишь поморщился, когда ее увидел, махнул рукой на кресло, сам опустился напротив.

— Ну? Что? — Голос тоже какой-то не его, дребезжащий, неуверенный.

Аня, сбиваясь с пятого на десятое, начала рассказывать о вызове в прокуратуру и обо всех диковинных обвинениях. Олег слушал молча, не перебивая, но на середине рассказа вскочил на ноги, сходил к бару, налил себе коньяку. Ей даже не предложил. От веселой самоуверенности не осталось и следа.

Когда закончила грустную повесть, он с каким-то странным удовлетворением заметил:

— Это наезд, дорогая подружка.

— Чей, Олежек? Кому мы перешли дорогу?

— А ты не знаешь? Или скурвилась?

— Опомнись, Олег!

— Что ж, похоже, крепко влипли. Потревожили жирного борова. Господь свидетель, я этого не хотел.

— Какого борова?

— Тебе обязательно знать?

— Не хочешь, не говори… Мне действительно нет до этого дела. Но ведь обвиняют в убийстве… Так просто не отстанут.

Олег после коньяка немного расслабился, в глазах — зажегся обычный насмешливый огонек.

— Побарахтаемся еще… Как бы Микусу не подавиться таким куском. Главное, непонятно, из-за чего он взъелся. Второй день голову ломаю. Но чувствую: жарко… Ты вот что, девочка… Надо бы прямо на него выйти. Со мной он разговаривать не станет, бесполезняк. Я для него мелкая рыбка. А с тобой будет, если с умом обставить. У него тут прореха: падок, сучара, на дамский пол. И любит как раз образованных, холеных, с манерами. Таких, как ты, малышка. Хотя, конечно, ты для него старовата.

Впервые Олег говорил с ней, будто оценивая глазами другого, постороннего мужчины, но это ее ничуть не задело. Ну, может, самую малость покоробило. Любовное приключение ненадолго очеловечило супермена, но сейчас, когда припекло, он опять стал мутантом, мальчиком-переростком, каким и был на самом деле. Забавно другое: ее собственные чувства, которые питала к нему, пытаясь облагородить в сущности пошлейшую из интрижек, мгновенно испарились. Ясным взором она увидела перед собой молодого, красивого, сильного зверя, готового сразиться с другим зверем, вероятно, более грозным, а ей, как обычно, уготована роль разменной монеты. С этой минуты они стали каждый сам за себя, но их еще связывали общие интересы, вернее, всего лишь один интерес — ускользнуть из зубастой пасти, нацелившейся схрумкать обоих.

— Как скажешь, любимый, — ответила с беспечностью, поразившей ее саму. — Твое слово — закон.

Глянул на нее подозрительно.

— Не терпится перепрыгнуть из одной постели в другую?

— Говорю же, все в вашей власти, всемилостивейший господин.

— Выпить хочешь?

— Благодарствуйте, нет.

— Послушай, малышка, мне некогда копаться в твоих эмоциях, но будь, пожалуйста, посерьезнее. Этот человек шутить не любит.

— Жаль. Мне по душе веселые мужчины.

— Обычно Микус расправляется с недругами не мудрствуя. Шнурок, пуля, авария, яд — у него целая армия головорезов. Меня решил свалить публично, с помощью закона. Не пойму почему. Каприз гения. Нужно время, чтобы сориентироваться. Дня три, не больше.

— Ты меня заинтриговал. Что же это за чудовище в тебя вцепилось? Микус?

— Телик вчера смотрела?

— Я вообще его не смотрю, ты же знаешь.

— Напрасно. Вчера он как раз выступал в вечерних новостях. Грозил президенту. А что? Он в своем прав. Россию спасет не экономика, а национальная идея. Поняла?

— Нет.

— Ну и не надо понимать: молодая еще.

Олег глотнул коньяка, закурил. Потом рассказал ей кое-что о великом Илье Борисовиче Трихополове. Аня внимала с недоверием. По его словам выходило, что все наши абрамычи, чубайсики, япончики — пигмеи по сравнению с ним. Его сила имеет виртуальную природу. Он порождение технотропной цивилизации, воплощенной в Интернете. Рядом с ним можно поставить лишь Сороса и Гейтса, но те далеко, за океаном, а он поблизости и по какой-то загадочной прихоти ума положил глаз на «Токсинор». Олег грустно пошутил: