Мимикрия жизни - [32]

– А с Антоном Вальевым, братом Валеры, Вы дружны? – вернулась я к допросу.

– Да. Не то, чтобы очень, но… он другой, не такой, как Валерка. Спокойный. На рожон не лезет. Всегда поможет, если надо… Они с Валеркой совсем не похожи, как будто и не братья.

На этой безупречной характеристике я отпустила Ковалева, предупредив, что он может понадобиться. Жаль, что мне во время допроса так ничего и не удалось добыть на него самого. Ковалев ретировался довольно быстро. Допрос ему, явно, удовольствия не доставил.

Я вспомнила Сережу Амелина с его благодарностями за допросы и улыбнулась сама себе. А ведь мальчик обещал писать, и вот, сколько времени прошло, а пока ни строчки…

После обеда позвонил Виталий:

– Я к Першину. Не составишь компанию?

– Ой, конечно, – с готовностью согласилась я. – Может, у него уже заключение по Вальеву готово, – предположила я.

– Жди. Сейчас подъеду, – пообещал Виталий.

Вскоре он уже был в прокуратуре. Я укладывала дела в сейф, когда дверь кабинета открылась, и Виталий вошел не легкой, а довольно тяжелой походкой.

– Ты готова?

Я посмотрела на него и качнула головой:

– Я то готова, а вот ты… Всю ночь на задержании? Вообще не спал? И это после дня пути?

Я еще утром заметила его уставший вид, который так не гармонировал с победным блеском в глазах, а сейчас уже и блеск поубавился, а вот синева под глазами, наоборот, прибавилась.

Виталий неопределенно хмыкнул на россыпь моих вопросов и развел безнадежно руками. Мол, ничего не поделаешь… Очень захотелось его пожалеть. Он стоял возле двери как неприкаянный.

– Ну, хоть присядь… Давай, я кофе сделаю. Успеем к Першину. Он всегда на работе допоздна задерживается, – стала я уговаривать Виталия нежным и мягким голосом.

– Ради того, чтобы услышать в твоем голосе такие… нотки, стоило всю ночь задерживать этого американца, и тем более стоит присесть и даже согласиться на очередную чашку кофе, несмотря на то, что я их выпил уже немереное количество, – Виталий тоже говорил мягко. Сил не хватало даже на привычную иронию.

– Тогда, может, чай? – предложила я, не меняя интонации.

– Можно…

Пока я набирала воду в чайник, включала его, ждала, чтобы он закипел и, наконец, заваривала чай, Виталий сидел за моим столом, положив руки на стол, а на них голову и как будто дремал, но стоило мне поставить перед ним чашку и слегка прикоснуться к его руке, как он мгновенно поднял голову и, увидев приятно дымящийся чай, улыбнулся мне:

– Спасительница…

Я понимала, что, кроме здорового сна, ничто другое, в том числе и мой чай, его не спасет, но его взгляд был таким!..

Чай Виталий пил размеренно, маленькими глотками, как бы растягивая моменты блаженства. Выпив, еще раз поблагодарил, и мы отправились к эксперту.

Першина мы застали за его обычным делом: препарировал очередной труп. Я никогда не была любительницей таких зрелищ и потому Першина по месту его работы навещала редко, предпочитая общаться с ним по телефону, а непосредственно заключения по своим делам поручала забрать кому-нибудь с оказией. Будучи редкой гостьей в епархии Першина, я не ориентировалась в топографии нелюбимой местности, поэтому попросила Виталия взять роль путеводителя на себя. Плутая по коридорным лабиринтам морга, я шла впереди, а Виталий за мной, попеременно указывая мне: «Направо… налево…», когда мы дошли до нужной двери и, открыв ее, Виталий легко подтолкнул меня сзади. Увидев, что мы вошли в прозекторскую, а не в служебный кабинет Першина, а также, увидев самого Першина, который ловко расправлялся с каким-то трупом, я поняла, что смогу выдержать это зрелище, как и в студенческие времена практических занятий по судебной медицине, максимум, пять минут.

Першин же, увидев меня, и особенно – выражение моего лица, несказанно обрадовался:

– Кого я вижу!.. Не любите Вы нас, Анна Павловна, а ведь по должности обязаны присутствовать, когда я Ваших жмуриков режу. А Вы так редко у нас бываете!.. Я ведь и докладную могу Вашему руководству накатать, – Першин говорил шутливо, но даже реальная угроза не могла меня сейчас испугать.

Я резко повернулась, намереваясь выйти, и уткнулась лицом в грудь Виталия. С момента, как мы вошли, он продолжал стоять за моей спиной. Вымолвить я смогла только одно слово:

– Пусти!

Сказала я это таким тоном, что Виталий не стал меня уговаривать остаться и, быстро посторонившись, даже открыл мне дверь. Я услышала раздавшийся мне вслед заливистый смех Першина и, подгоняемая им, помчалась по коридорам, не разбирая дороги, к выходу, на улицу, на воздух. Не знаю, как мне это удалось, но дорогу я угадала правильно и вскоре оказалась в объятиях свежего весеннего воздуха. Как все-таки прекрасна природа, куда мы приходим, рождаясь, и как страшно то, что связано со смертью…

Я переводила дух, когда услышала шаги за спиной, а вскоре и голос Виталия:

– Что с тобой?

– Я не могу присутствовать при этом… – силилась я подобрать подходящее случаю слово, но так и не смогла, – и никогда не присутствую…

– Не может быть, – удивился Виталий, – все следователи обязаны…

Я перебила его:

– Знаю, что обязаны, а я не могу и не буду… Даже под угрозой увольнения.