Мимикрия жизни - [16]

– Произошло только то, что ваши подчиненные, Виталий Владимирович, до вас говорили то же самое, что в унисон им повторили Вы, войдя сюда, относительно моей линии расследования преступления. Повторяю: можете жаловаться на меня хоть… в Организацию Объединенных Наций! Но мои поручения при этом, будьте добры, выполнять. Тем более что, как Вам известно, обжалование не освобождает от исполнения установленных обязанностей.

По мере того, как я лекционно вещала, отвечая на вопросы Виталия, Ваня-Витя успокаивались и бросали мне благодарные взгляды, а я делала вид, что не замечаю их.

Наконец, Ваня утешительно, с вставочками из ретро-слов, ответил и за себя и за друга:

– Да чего уж там, АнПална, мы не критикуем Вас и не отказываемся работать. Так, сгоряча, наговорили не знамо что. Уж, простите. Ведь сами знаете, сколько у нас работы и каждый следователь свое требует. А с Вами мы завсегда рады вместе работать, – Ване сегодня уже дважды приходилось передо мной извиняться, но его речь была весьма кстати, потому что, правды ради, мне не хотелось разлада в нашей бригаде, да не будет это слово, с его пролетарско-крестьянскими корнями, воспринято с уже распространившимся криминальным налетом. А ведь когда-то оно было символом крепкой профессиональной связки и производственных побед!..

Виталий смотрел на эту сцену с недоверием, подозревая ее иную подоплеку, но, видимо, решил не усугублять ситуацию, которая к тому же, благодаря принесенным извинениям, приблизилась к своему хэппиэндовскому завершению. Я хоть и скупо (пусть не расслабляются), но улыбнулась Ване-Вите и сказала, что принимаю их извинения. Я понимала, что все мои поручения по-прежнему будут выполнятся, выполнятся так же как это ребята делали всегда. Что поделать, временами у оперативников сдают нервы, как это случилось сейчас. При их загруженности это можно понять.

– Анна Павловна, если располагаете временем, зайдите ко мне, – попросил Виталий и, повернувшись к Ване-Вите, стал разъяснять им что-то по мероприятиям, внезапно свалившимся на розыск по указанию свыше.

Я, попрощавшись с ребятами скупым и однозначным словом «до свидания», вышла из кабинета, затылком чувствуя их активные кивки прощания мне в ответ.

Уже на подходе к кабинету Виталия меня догнал сам хозяин. Открыв дверь и пропустив меня вперед, он с порога предложил кофе, и я поняла, что меня ждет задушевный разговор. Виталий редко откровенничал о себе, поэтому представившейся возможностью стоило воспользоваться.

Уютно расположившись в кресле, я бросила к ногам на ковер возле столика свою папку с бумагами. Виталий повел бровью и, подняв папку, переставил ее на стол. Я сделала вид, что ничего не заметила, а мысленно фыркнула: «Педант!».

Тем временем Виталий включил свою гордость – кофемашину (в нашей-то провинции!). Кофе она выдавала отменный и многие, а городские боссы особенно часто, наведывались к Виталию не столько по делам, сколько на чашечку его кофе.

Я была отчаянной кофеманкой, поэтому находилась в сладостном предвкушении. Одновременно я хотела прояснить недавние претензии ко мне Виталия и, понимая, что лучшее средство защиты – это нападение, начала активно возмущаться:

– Если ты будешь в присутствии своих подчиненных выговаривать мне замечания и далее, то наши отношения станут сугубо официальными, – моей обиде, казалось, не было предела. Оставалось еще слезу пустить. Но даже всего моего артистизма на это не хватило, к тому же я боялась переиграть.

Доставая чашки и разливая кофе, Виталий стал извиняться (что-то уж больно много извинений сегодня):

– Прости. Я говорил, шутя… Думал, ты поймешь. Я не знал о вашей перепалке, иначе бы ни за что себе не позволил… Прости.

Виталий поставил передо мной чашку кофе, не классическую маленькую мензурочку, а большую чашку, такую как я люблю. Его внимательность растопила «якобы лед» моего сердца, и все предыдущие обиды вдруг показались мне наносными и ненужными, как грязный ил на желтом песке после бури приливов.

Виталий расположился напротив и, взяв свою чашку с кофе в руки, серьезно произнес:

– Хочу услышать твой совет…

Если бы кресло не было таким удобным, я бы свалилась на пол от неожиданности. Чтобы Виталий когда-либо просил у меня совета?.. Я все-таки не удержалась и округлила от удивления глаза, а разговор продолжила в шутливом тоне, насколько это было возможно при явном нежелании Виталия шутить.

– Надеюсь совет не для твоих интимных отношений с дамами сердца…

– Нет, – улыбнулся Виталий, но как-то очень уж серьезно, одними губами («улыбка без глаз» – называла это Марго), – это по работе. Меня на аудиенцию начальник областного управления приглашает… Прощупав почву, я узнал, что мне хотят предложить работу в управлении…

Я слегка подняла бровки. Виталий даже глазом не повел, но взгляд мой понял и отреагировал на него быстро:

– Да, да, ты была права, когда намекала мне об этом повышении, но тогда ситуация была… другой.

Я тоже решила не играть в кошки-мышки:

– Я должна тебе признаться, что знаю твою историю с этим злополучным замом, точнее, узнала только сегодня во время обеда, а когда разговаривала с тобой по телефону, то мне ничего еще не было известно, кроме легких слухов, гуляющих по нашим коридорам: «Ах, слышали, Астахова в область зовут?!.». Поэтому твое молчание в ответ на мой вопрос было мне непонятно. Но мне и сейчас непонятно, что ты хочешь от меня услышать? Тебе предлагают новую должность. Повышение. По-моему, это хорошо. Если должность тебя устраивает, соглашайся. Мужчина, в котором присутствует здоровый карьеризм, это нормально, это правильно. Что тебя смущает?